Через час после отправления поезда Джемс разбудил Па Риса и предложил ему по-настоящему подкрепиться. Тот сразу взбодрился — кушать ему хотелось всяко больше, чем спать. И урчание в его животе было тому подтверждением и вызвало улыбку у Джеймса.
Они расположились за столиком, ближайшим ко входу, — Джеймсу постоянно мерещились преследователи. Его нервозность передавалась и котенку. Но на сей раз он был почти прав. Даже Па Рис заметил, что мужчины, сидевшие в середине вагона-ресторана, непрерывно косились в их сторону.
— Ох, не нравятся они мне, — негромко мяукнул нек. Джеймс его понял и кивнул ему, соглашаясь, что надо быстро поесть, заказать с собой что-нибудь и сваливать в свое купе — там хоть запереться изнутри можно. Но официант как назло не спешил выполнять их заказ. Нервозность нарастала — мужчины оглядывались в их сторону все чаще, говорили все громче, уже открыто указывая на них пальцами. Хотелось просто встать и уйти. Джеймс так бы и сделал, но ему совершенно не хотелось оставлять Па Риса голодным, неизвестно, когда удастся поесть в следующий раз.
— Продай кота, — вдруг к ним подсел один из тех, кто показался им подозрительным.
— Да вы что? — опешил Джеймс, а Па Рис от испуга втянул голову в плечи.
— Понравилась мне твоя животинка, — мужчина поиграл четками, что держал в руке. — Хорошо заплачу.
— Нет, друзей не продают, — покачал головой Джеймс.
— Это твое последнее слово? — хмыкнул «покупатель». — Не пожалей, что от выгодного предложения отказался. Можешь ведь и ничего не получить.
И он отошел от них, оставив в растерянности Джеймса с котенком.
— Я боюсь, — жалобно промяукал Па Рис. — Мне страшно.
Он так выразительно посмотрел на своего хозяина, словно тот, не спрашивая его согласия, уже продал его этому неприятному мужчине. Ужас плескался в его широко распахнутых ореховых глазах.
— Не бойся, — попросил его Джеймс. — Я что-нибудь придумаю.
Он и сам опасался за котенка, за дипломат, за себя. Но он взрослый, обязательно что-нибудь сделает. Нет, если бы не нужда в деньгах, ни за что бы не ввязался в эту авантюру по перевозке каких-то секретных документов. Тихонько, не привлекая ничьего внимания, добрались бы они до дома. А тут этот кейс, к тому же страшно мешает.
Какой уж тот аппетит — они быстро проглотили все, что им, в конце концов, принесли. Взяли с собой пакетик с ужином. Раз к ним такое пристальное внимание, то Джеймс решил, что лишний раз лучше не светиться и попросил упаковать им еще еду и на вынос.
Рассчитавшись, он, тут же взяв Па Риса за руку, повел на выход, краем глаза заметив, что оставшиеся двое мужчин тоже поднялись и пошли за ними следом, «покупатель» ушел несколько ранее.
Они прошли уже один вагон, другой, оставалось пройти еще один, как навстречу им решительно направился тот, который предлагал деньги за котенка. Джеймс обернулся и увидел, что из тамбура пытаются войти двое преследователей. Он тут же подпер ногой дверь, и Па Риса впихнул в туалет. Времени на раздумье не оставалось, драться со здоровыми мужчинами Джемс не решился, хоть и не был слабаком — дипломат мешался, поэтому он юркнул следом за котенком в тесное помещение и запер дверь. Какое-то время они смогут продержаться.
— Мужик, выходи, — раздалось снаружи, — не заставляй нас ломать вагонное имущество.
— Что делать будем? — испуганно мяукнул Па Рис.
Джеймс потянул окно вниз, оно открылось ровно до половины, высунувшись, посмотрел на крышу вагона.
— Залезть сможешь? — спросил он котенка.
— Обижаешь, я все же дикий — надул губы тот. — Сам-то вылезти вслед за мной сможешь?
— А вот я сомневаюсь, — хмыкнул Джеймс. Мысль, конечно, родилась у него неплохая, но сможет ли он ее реализовать?
Он поддержал котенка, помогая ему вылезти из окна и наблюдая, как тот легко, одним грациозным движением очутился на крыше. Сам же Джеймс, кряхтя и корячась, перекинул ногу за окно, внимательно осматриваясь, куда бы ее поставить. Потом высунулся наружу сам, норовя очутиться на насыпи, а не на крыше. Если бы не Па Рис, так, наверное, и произошло бы. Но тот, мгновенно среагировав, шлепнулся на живот, и подхватил Джеймса когтями.
— Еду упустишь, — проворчал он негромко, — тебя самого съем.