– Понятно! – протянул мужчина, – получается, что я должен радоваться, что ты не проболтала с ней до самой Москвы!
– Ешь йогурт, Славик! – проговорила недовольным голосом соседка по купе, широкоплечая и мощная тетка в огненно-рыжих кудряшках и с красными, как два астраханских помидора, щеками, – ешь йогурт, не отвлекайся! Не слушай всякие глупости!
Славик, девятилетний мальчуган с такой же рыжей и кудрявой шевелюрой, но маленький, щуплый и бледный, раскрыв рот, с откровенным восхищением взирал на блондинку в плаще, совершенно позабыв о стоявшей перед ним баночке бананового йогурта.
Командированные в восьмом вагоне продолжали свой нескончаемый разговор, время от времени удивленно поглядывая на дверь. Наконец брюнет нервно приподнялся и проговорил:
– Но что же это она так долго? Не случилось ли чего?
Толстяк пожал плечами:
– Ты что же, не знаешь женщин? Пока они приведут себя в порядок…
– Однако, час уже прошел…
Брюнет выглянул в коридор и поймал за пуговицу торопливо проходящего проводника:
– Эй, командир, у нас соседка пропала!
Чего? – недовольно переспросил озабоченный собственными таинственными делами проводник, отцепив руку настырного пассажира от блестящей форменной пуговицы с надписью «мни». – чего у вас пропало?
– Не «чего», а «кого»! – передразнил его Михаил Иванович. – Говорят тебе, командир, соседка у нас пропала! Ушла, понимаешь, в туалет, и час уже не возвращается.
– Может, живот у нее прихватило, – проводник попытался протиснуться мимо пассажира, но тот не отступал, – может, съела она что-нибудь не то…
– Говорю же, командир, – целый час ее нет! – повторил командированный и уставился в конец коридора, где появился хмурый пузатый пенсионер с висячими, как у моржа, седыми усами. – Вон, видишь, дед из сортира вышел, значит, там ее тоже нет!
– Может, знакомого встретила, – проводник сделал обманное движение и проскользнул мимо озабоченного брюнета, пробормотав себе под нос. – Значит, еще одно местечко свободное…
Отойдя на безопасное расстояние, он обернулся и сказал пассажиру:
– Из вещей-то у вас лично ничего не пропало? Деньги, документы проверьте!
Михаил Иванович пожал плечами и вернулся в купе.
Здесь он несколько минут посидел в раздумье, потом вдруг вскочил и полез в карман висевшего на плечиках пиджака. Паспорт и кошелек с небогатой наличностью оказались на месте. Задумчиво потоптавшись, брюнет переглянулся со своим спутником, достал из-под нижней полки бордовый чемоданчик и открыл его. Конечно, трудно было предположить, что кому-то (допустим, мусульманским террористам или колумбийским наркобаронам) понадобятся результаты неудачных испытаний изделия «кушетка» или собственная зубная щетка Михаила Ивановича, но проверить на всякий случай следовало.
Как и предполагалось, все было на месте, и Михаил Иванович снова озадаченно пожал плечами.
Чтобы снять стресс, вызванный внезапным исчезновением прекрасной незнакомки, он откупорил вожделенный коньяк, и все быстро встало на свои места – коллеги со слезой в голосе вспоминали незабвенные советские времена и ревниво оценивали шансы везучего Миронова на повышение, пока коньяк не кончился и их не сморил здоровый, хотя и непродолжительный сон.
На станции Бологое предприимчивый проводник открыл дверь купе своим ключом и пристроил на свободное место коренастую деревенскую тетку, которая заставила все купе подозрительными коробками и мешками, наполнившими тесное помещение свежими запахами поля и хлева.
В результате, когда скорый поезд номер двадцать девять прибыл в Москву, Михаил Иванович и Иван Михайлович имели бледный, невыспавшийся и измученный вид, вполне соответствовавший их действительному состоянию.
На той же станции Бологое, где проводник за умеренную плату подселил в купе многострадальных командированных тетку с коробками и мешками, полноватая блондинка со своим обаятельным спутником, стараясь не шуметь, выскользнули из купе, сотрясавшегося от густого храпа их рыжей соседки, и спустились на перрон.
– Стоянка только четыре минуты! – предупредила их зябко поежившаяся проводница.
– Все под контролем! – улыбнулся обаятельный пассажир, шагая к зданию вокзала.
На привокзальной площади их поджидала черная машина с заляпанными грязью номерами.
– Привет, ребята! – сказал, увидев их, молодой водитель, – ну как, Маркиз, все в порядке?
– Как всегда, Ухо, – отозвался мужчина, устраиваясь на заднем сиденье, – поехали домой!
Проводница вертела головой, высматривая странных пассажиров. В конце концов, она пожала плечами и закрыла дверь вагона: поезд должен отправиться по расписанию.
Командированные из Петербурга вошли в приемную.
– Лев Николаевич скоро освободится, – поднялась навстречу им секретарша, – хотите кофе или чаю?
– Кофе, – быстро отозвался седеющий брюнет, – и анальгин, если можно! – он прикоснулся двумя пальцами к виску и поморщился.
г– Одну минутку! – секретарша включила кофеварку и показала на вешалку, – можете повесить плащи…
Михаил Иванович поставил бордовый чемоданчик на стул возле вешалки.
Секретарша поставила на низкий столик, отделенный от приемной декоративной перегородкой, две чашки кофе и тарелку с печеньем. Коллеги прошли за перегородку и расположились за столом.
В ту же минуту секретарша, покосившись на них, скользнула к вешалке. Она беззвучно открыла кейс, запустила туда руку и вытащила черную пластмассовую коробочку. Спрятав ее в карман, защелкнула кейс и как ни в чем не бывало вернулась к посетителям:
– Еще кофе?
В обеденный перерыв секретарша небольшого московского начальника вышла из серого, внушительного здания своей конторы на шумную и многолюдную улицу. Пройдя два квартала, она зашла в кофейню и села за угловой столик. Через минуту к ней подошел официант. Принимая заказ, он незаметным движением прикоснулся к руке девушки. При этом черная пластмассовая коробочка перекочевала в его ладонь. Пятью минутами позднее официант подошел к мрачному мужчине в другом конце зала, который потребовал счет. Маневр повторился, и коробочка оказалась в кармане мрачного посетителя.