Толя понял, что сочтены даже не дни, а часы его жизни.
Он вскочил, огляделся по сторонам, как затравленный зверь, и бросился к выходу из банка. Внезапно он сообразил, куда нужно бежать, у него появилась цель, простая и ясная, как в детстве.
Толя ушел как можно дальше от банка и только тогда поймал частника, который отвез его на другой конец города. Там он поменял машину, и только окончательно запутав следы, сказал третьему по счету бомбисту, что ему нужно в Лугу. Тот не соглашался ехать в такую даль, но у Толи были при себе деньги – это были все его деньги, и их хватило, чтобы уговорить водителя.
Конечно, гробить машину на проселочных дорогах бомбист не согласился бы ни за какие деньги, и Толя пересидел до утра на лужском автовокзале. Утром он доехал на стареньком львовском автобусе до деревни Запечье, откуда через поля до Петровской горки оставалось всего километров семь. Ехать прямо в Горку он побоялся.
К бабушкиному дому подобрался огородами, чтобы не заметили соседи. Анна Петровна обняла внука, поплакала, не задавая лишних вопросов, и спрятала его в погребе.
Дослушав историю до конца, Маркиз покачал головой и сказал:
– Удивительно, что ты еще жив. Если я вычислил это убежище, то и другие запросто его вычислят. В частности, твоя дорогая тетушка Алла Леонидовна наверняка знает про этот дом… так что надо тебе отсюда сматываться.
– Куда? – обреченно проговорил Толя, – меня везде найдут!.
– Здесь – скорее, чем где-нибудь в другом месте. В большом городе спрятаться гораздо легче, чем в такой глуши. Здесь каждый человек на виду… ты хоть про бабушку-то свою подумай, ведь ее убить могут!
В комнату заглянула Анна Петровна и взволнованно выкрикнула:
– Не верь ему, Толечка, он хитрый! Он тебя обмануть хочет! Тут, у меня-то, никто тебя не найдет!
Уточкин заботливо взглянул на старуху и как мог спокойно проговорил:
– Да нет, Ба, ты не волнуйся, я везучий. Мы правда лучше в город поедем, там у меня кое-какие дела.
– Не пушу… – старуха встала в дверях, но в ее лице была безнадежная тоска, и по морщинистой щеке сползала одинокая слезинка.
Толя осторожно отодвинул ее в сторону и кивнул Маркизу:
– Ну, ехать так ехать.
Машина, подскакивая на ухабах и рытвинах, тащилась по проселку. По сторонам от дороги тянулись сады. Несмотря на их спокойную осеннюю красоту, Леня чувствовал какое-то смутное беспокойство.
Они выбрались на приличную грунтовку и прибавили скорость. Впереди уже виднелась развилка, после которой начиналось настоящее асфальтовое шоссе, и Ленин автомобиль, кажется, сам увеличил скорость, как лошадь при виде водопоя, и только что не заржал от радости, что кончаются его мучения.
И тут впереди, на перекрестке, показался черный джип.
Леня резко затормозил и попробовал развернуться, но сзади в облаке пыли показался еще один такой же джип, приближающийся к ним на полном ходу. Маркиз резко крутанул руль, попытавшись съехать с дороги в поле, хотя и понимал, что на бездорожье джипы догонят его в два счета. Передние колеса съехали в кювет, и машина забуксовала. Мотор ревел, колеса бешено вращались, но стронуться с места не удавалось.
Джипы приблизились и затормозили, из них высыпали «братки» в черных кожаных куртках и бросились к застрявшей машине, размахивая оружием.
– Иуда, – прошипел Толя, с ненавистью глядя на Маркиза.
– Я не виноват, – отозвался Леня, бешено давя на газ, – обычная история – хотел как лучше, а получилось как всегда… ну хоть бабушку твою не тронут! Все равно они через час были бы в деревне!
Братки подбежали к машине, ткнули в окна стволы и заорали грубыми яростными голосами:
– А ну, вылазьте, а то щас в капусту покрошим! Двери машины распахнулись, и Толю с Маркизом вытащили наружу.
Маркиз думал, что Толя Уточкин совершенно падет духом и поплывет от страха, но тот, видимо, устав бояться, держался довольно спокойно.
Управляющего банком Позднякова Леня узнал сразу, поскольку внимательно изучил его на кассете.
– Ну что, – спросил Поздняков, подходя ближе, – кто кого переиграл?
Леня хмыкнул, за что получил от ближайшего братка по шее, но не слишком сильно.
Вообще, вид у поздняковских ребят был не слишком приятный, если так можно выразиться про братков. У кого-то проявились желтеющие синяки и кровоподтеки, у одного губа была, как слива, у другого полностью заплыл глаз. У того, который дал Маркизу по шее, была пластырем залеплена бровь. Несмотря на свое опасное положение, Леня не удержался от улыбки, вспомнив, как он подставил этих самых братков на Выборгском шоссе, и как славно потрудились над ними байкеры.
– Этого туда посадите, – сказал Поздняков, указывая на Толю, – с ним разговор короткий будет.
– О, родственник! – раздался издевательский голос, и возле машины появилась Алла Леонидовна собственной персоной.
По наблюдению Маркиза, выглядела она не очень. То есть одета вдова директора была как обычно, дорого и шикарно. Собственно о трауре в ее одежде ничего не напоминало. Как всегда у Аллы Леонидовна был тщательно наложен макияж и волосы уложены с большим искусством. Зоркий взгляд Лени заметил однако, что слишком беспокойно бегают у Аллы глаза, и руки что-то подозрительно дрожат. Нервничает Алла Леонидовна очень.
– Ну и гнида же ты, тетенька! – сказал Толик.
– Дай ему в морду! – приказала Алла ближайшему братку, у которого видел только один глаз.
Тот выполнил ее распоряжение, но сделал это неохотно. Толик сплюнул кровавым плевком под ноги Алле Леонидовне и попал на щегольской сапожок.
– Сволочь какая! – завизжала она, – я тебя сейчас языком слизывать заставлю!
– Не люблю, когда баба в мужские разборки вмешивается, – тихонько сказал Леня, – визжит тут, под ногами путается…
Взгляд, который бросил на него браток с разбитой бровью, указывал, что он полностью с Леней согласен.
– Уймись, – сказал Поздняков, тронув Аллу за локоть, – с ним ты потом разберешься, сейчас другое дело важнее.
– Еще бы! – фыркнул Леня.
Его тут же обыскали и втиснули в джип, с левой стороны сел тот самый браток с рассеченной бровью, а с правой – сам Поздняков. Леня почувствовал, как в левый его бок уперлось дуло пистолета.