— Не очень ли это хлопотно, дорогой?
— Ерунда. Я всегда говорил, что коли у тебя есть живой скот, то надо смириться с тем, что появится и мертвый. Все будет отлично. Скоро они начнут ягниться. Тот баран, которого мы брали напрокат, был трудягой.
Фермерство несколько огрубляет Чарльза, подумала Ханна. Но только небеса знали, на что он будет похож во время ягнения.
— Сколько у нас… э-ээ… опоросных овец? — нерешительно спрашивала она.
— Ты должна изучить терминологию, если собираешься стать настоящей фермершей, Ханна, дорогая. Это называется ягнящиеся овцы. Черт, у нас будет, кажется, четыре сотни ягнящихся овец.
— Это значит, что они удвоятся, и мы будем иметь уже восемьсот стельных овец?
— Я пытаюсь втолковать тебе, Ханна, что нет таких терминов — опоросные, стельные овцы. Но ты права, может случиться, что к весне у нас будет восемь сотен овец, готовых размножаться. Или, скажем, шесть сотен, по самым скромным подсчетам. Не могу этого дождаться!
Весь ужас овцеводческого фермерства Ханна постигла той зимой, когда холода взяли некоторую дань сдохшими овцами. Как-то она прогуливалась морозным утром, и хрусткая корка у нее под ногами внезапно прогнулась. Ханна погрузилась по щиколотку в склизкое болото, из которого хлынула теплая вонь. Она попала на одно из овечьих кладбищ. Словно со стороны услышала Ханна свой каркающий, наполненный ужасом вскрик. Какой глубины была эта трупная трясина? Она уже утопала в ней по колено, а под ногами все еще колыхалась вязкая жижа. Неужто ей пришел конец? НАШЛА СТРАШНУЮ СМЕРТЬ НА ОСТРОВЕ ГАРСИЯ. ЖЕНА В ОВЕЧЬЕЙ МОГИЛЕ. МУЖ В БЕГАХ. Будь проклят Чарльз со своей дурацкой мечтой!
— Помогите! Чарльз, на помощь!
Некоторое время до нее доносилось лишь несносное блеяние домашнего скота да похоронный шелест болотной ольхи на холодном ветру. Затем, слава Богу, раздалось тра-та-ра-рах тракторного движка. Он приближался, еще скрытый вершиной холма. Высоко на шесте болталась бадья, через край которой свисала голова мертвой овцы. Затем показался и сам трактор. Чарльз, лысеющий, усохший, с ввалившимися щеками, жестко усмехался. Казалось, в те дни он получал какое-то извращенное удовольствие от бесконечных смертей. Постоянные неудачи делали его немного странным.
— Чарльз!
— Привет, моя милая! Приклеилась, а? Тут вчера овца тоже попалась. Надо будет обнести это место забором. Вот, забирайся сюда, мы тебя и вытащим. — Ловко манипулируя рычагами, он стал понемногу опускать бадью, пока она не шлепнулась прямо перед ней на зыбкую землю.
— Не стану я забираться к дохлой овце, дурак! — Эта его нечувствительность была невыносима.
— Прости, дорогая. — Бадья перевернулась, вывалила овцу к ее ногам и снова плюхнулась рядом.
Конечно, мелочь, но именно этот случай вконец убедил ее. Нет и не было, решила она, в фермерских занятиях никакой романтики. И уж тем более ничего романтичного нет в овцах. Одна только вонь. Болота смердели дохлыми овцами, от лугов несло живыми. Слава Богу, овцы быстро становились вымирающим видом на острове Гарсия. Пройдет совсем немного времени, и они смогут выращивать здесь что-нибудь вполне цивилизованное. Ну, например, киви или что-нибудь еще. Что-то более опрятное, чем эти непрестанно блеющие и писающие шерстяные чудовища. Может быть, артишоки?
Но шли месяцы, падеж овец продолжался, и настроение Чарльза падало. Он теперь просиживал большую часть дня у окна, мрачно глядя на обреченную отару и на двух коз, своенравных и абсолютно здоровых. Уильям и Тога, обитавшие во дворе, могли пережить любые невзгоды.
— Бесполезные бездельники, — бормотал время от времени Чарльз. По правде говоря, именно Ханна настояла на покупке коз. Каким-то непостижимым образом козы представлялись ей ниточкой, связывавшей их с культурными ценностями, которые она оставила на материке. Козы напоминали о ручном ткачестве, гончарном деле и даже письменности. Овцы, напротив, наводили на мысль о скучной технологии быстрого приготовления пищи. Лембургеры на копыте. Бр-р!
— Если бы не Тога, у нас не было бы молока, — заметила Ханна.
Это было ошибкой. Лицо Чарльза ужасающе побагровело, что впоследствии повторялось не раз.
— Да, конечно! — закричал он. — А с НИМ что делать? Что делать с этим вонючкой УИЛЬЯМОМ, который сжирает весь корм и заражает моих овец бог знает чем? Какая польза от НЕГО? А?
— Он пара для Тоги, дорогой.
— Почему бы ей не подружиться с овцой, ответь мне?
Когда Чарльз неожиданно взрывался, ей надо было во что бы то ни стало сохранять рассудительное спокойствие.
— А когда эта овца умрет? Она ведь ужасно расстроится, дорогой.