На него устремилось несколько презрительных взглядов.
— Тихо! — рявкнул вдруг один из бобров. — Говорит Аттила!
И все же Фройд не побоялся подать голос:
— Ты не был с нами тогда, Гнурр. Спроси Гурта. Спроси Дэрра. И вспомни Крышу, который поплатился жизнью в той глупой и плохо продуманной операции.
Пеной ярости вскипела пасть Аттилы. Как и Грызун, он вдруг потерял нить мысли. Вожак поднялся на задние лапы и замахал передними, пытаясь сохранить равновесие. Что-то мелькнуло перед правой лапой. Не задумываясь, он ухватился за удачно подвернувшуюся опору.
— Крышу убило дерево! — завопил он. Что такое у него в лапе? Какая-то тонкая жилка? Вьющееся растение?
Фройд не унимался:
— Лутра — воплощение дьявола. Нам повезло, что погиб только один. Лутра неуловима.
— Мы говорим не о Лутре! — взвизгнул Аттила, задыхаясь от ярости. Опять разговор поворачивался против него.
— Но мы-то говорим именно о Лутре, Аттила!
— …о Лутре!
— А я говорю о нападении на ЧЕЛОВЕКА, кретины!
— Нет, о Лутре, Аттила.
— ЧЕЛОВЕК! Мы атакуем ЧЕЛОВЕКА! Это наша давняя Затея! Только Крыша был против, но он мертв! — Аттила пошатнулся и крепче ухватился за то, что было в лапе. И вдруг его подняло в воздух! Он сорвался с края Плотины, заскользил по воде и плюхнулся на противоположный берег. Бечевка воздушного змея скользила между деревьями, на конце ее подпрыгивала катушка.
— Аттила летает! — в благоговейном ужасе разом выдохнули бобры.
— Да, я летал! — пробормотал Аттила, быстро приходя в себя.
Толпа бобров кинулась в воду и подплыла к лежавшему на берегу вожаку. Они почтительно касались его, вылупив глаза.
— Принесите мне нежных, молодых побегов, — приказал он. — Я подкреплюсь перед тем, как мы начнем сражение.
Грызун и Фройд мрачно глядели на все это с высоты Великой Плотины. Казалось, само небо на стороне Аттилы.
Пришло время продумать все до мелочей. Многие коты погибали из-за того, что отправлялись в путешествие неподготовленными. Самое главное — запасти побольше еды и хорошенько отдохнуть, поднабраться силенок. Этим он и займется. Он размышлял над свалившимися на него заботами, тщательно вылизывая себя, но солнышко так сильно пригревало, что очень скоро Сабрину сморило. Он уснул.
Утренние события так утомили Сабрину, что он проснулся только к вечеру, озябший и проголодавшийся. Сколько же времени он спал? К нему, сонному, могла подкрасться утка! А это еще что? На нем лежало нечто незнакомое. Веревка! Веревка — самое неприятное для кота. Ею можно его повязать, лишить свободы. И люди иногда используют эту гадость. Неподалеку виднелась плоскодонка Лодочника. Неужели Лодочник привязал его к капоту трактора? ЛЕЖИ СМИРНО, КОТИК, И НИЧЕГО НЕ ПОЧУВСТВУЕШЬ. О нет, только не это!
Кто-то схватил его за лапу. Утка! Спасите!
— Кончай свой кошачий концерт!
— А? — Это были всего лишь еноты. — Что ВАМ от меня надо?
— Он в своем уме, — сообщил Пистоль остальным. — Не сбрендил. Да я и не сомневался, хотя он совсем дряхлый. У котов, как и у енотов, крепкая голова. — Он заглянул Сабрине в глаза: — Мы похожи, верно?
Какое нахальство! Уподобить кота какому-то еноту! Сабрина дернулся, пытаясь подняться и наподдать этому наглецу. И наподдал бы, но, к несчастью, запутался в веревке еще больше и, молотя лапами, скатился на землю. Веревка держала надежно. Она обмоталась вокруг задних лап, не давая двигаться. Еноты, обессилев от хохота, катались по земле, дрыгая конечностями. Сейчас они бы стали легкой добычей для хищников, окажись хоть один поблизости.
К сожалению, хищники не появились. Зато веревка еще плотнее обхватила его тело, стянула живот, дернулась и вдруг приподняла его зад над землей. Енотов это зрелище привело в восторг. Сабрина судорожно извивался, когтил воздух, но высвободиться не мог. Из-за тракторного колеса заскакала катушка, и подхваченный ветром воздушный змей взмыл в вечернее небо. Сабрина бежал за ним через двор на передних лапах, в то время как задние беспомощно висели в воздухе. Какой позор и унижение! Это конец. Когда он выпутается из этого, если вообще выпутается, уйдет в холмы, отыщет там, в пустыне, уединенную пещеру и всю оставшуюся жизнь, которая, надо надеяться, будет короткой, будет питаться ягодами и мышами.
Там, в одиночестве и безопасной удаленности от людей и насмешников зверей, он будет размышлять о смысле жизни. Великие мысли посетят его. Он проникнет в Тайны Жизни. Откроет самые важные секреты бытия: почему, например, луна в безветренные ночи ныряет в бобровые пруды? Или отчего птичье гуано падает всегда точно на кошачью голову? Ну и все такое прочее. И мир уже никогда не узнает, какого мыслителя он потерял.