— До меня не дошло, Фройд. Не пытаешься ли ты вкручивать нам мозги? Выходит, мы должны НОСИТЬСЯ с этими болванами у мельницы?
— Назначь меня начальником над Мельничным прудом, Аттила, и я выведу расу сверхбобров.
— Сверхбобров? Это что еще такое?
— Самых сильных и самых умных. Бобров, которые смогут потеснить людей к морю и станут править островом! А затем… Кто знает? Пределов нет.
— Весь мир? — прошептал Аттила. И на этот раз шепот его был не зловещим, а благоговейным и мечтательным. — Завтра мир наш!
— …мир наш! — завопила вся свора.
Но как только стихли голоса и замерло эхо, Грызун уловил еле различимый звук, похожий на сдерживаемое дыхание. Казалось, это дышат сами стены Большой Хатки. Звук усилился и напоминал теперь шум ветра, пролетевшего сквозь листья осины. Бобры мелко, беззвучно дрожали. И вдруг потусторонний голос пробубнил:
— ЭТО ТЫ ТАМ ВНИЗУ, АТТИЛА?
— Дьявол! — взвизгнул Аттила. — Это дух Великого Рубщика!
Все так ладно складывалось, и на тебе — этот нежданный голос! Они всегда благоговели перед памятью легендарного Великого Рубщика, и все же он выбрал не лучший момент для своего появления. А может быть, наоборот, лучшего и не выберешь? Слишком уж зарвался Аттила в своей самонадеянности.
— Дух Великого Рубщика не стал бы спрашивать. Он и так ЗНАЛ бы, что здесь внизу Аттила, — попытался успокоить вожака Грызун. — Великий Рубщик знает о нас все. Он везде.
— Вознесем молитву Великому Рубщику! — И вся бобриная шайка монотонно загудела.
— Но тогда КТО же это?
Кто-то пискнул из темноты:
— Может, призрак Пильщика? Ведь Пильщик не бывал здесь, в Большой Хатке.
— Спроси его.
— САМ спроси.
— Ты призрак Пильщика? — осмелел один из бобров.
Послышалось мерзкое хихиканье.
— Кое-кто пострашнее, расплющенные хвосты! Это Лутра.
— Л-лутра… выдра… выдра… — Волна ужаса прокатилась по хатке.
Грызун ощутил, как при одном звуке имени этой безжалостной богини возмездия дрожь пробежала по телу до самого кончика хвоста. Но что сделалось с Аттилой! Из него как будто выпустили воздух. Грозный вожак сжался в комок и буквально влип в стену, выставив щитом плоский хвост. Грызун едва успел заметить старый шрам на кончике хвоста Аттилы, как из-под вожака брызнула постыдная пахучая струя. В мгновение ока самодовольный и уверенный в себе лидер превратился в жалкого, трусливого бобра.
— Ди-ди-дьявол! — взвизгнул Аттила.
— Что тебе надо, Лутра? — прокричал Грызун.
— О, просто сказать привет моим крошкам. Пруды замерзли. Вот я и подумала, почему бы не прогуляться и не навестить ваши хатки? Все ли вы здесь?
— Ди-ди-дьявол!
— Все, Лутра! — Грызун представил, как снаружи приникла к смерзшимся бревнам хатки узкая хищная морда. Тварь, исходящая слюной при мысли о теплых кишках Грызуна. Нет сомнения, что Лутра в первую очередь займется им, Грызуном, — лучшим из бобров. Полакомится мягчайшими кровоточащими кусками разодранной плоти. Только утолив первый голод, выдра станет разглядывать остальных бобров. Позже всех она примется за Аттилу, этот иссохший кусок старого, жилистого мяса. — Аттила крепок и силен! — неожиданно для себя выкрикнул он.
Остальные хором подхватили его срывающийся писк, надеясь испугать выдру этим воплем отчаяния:
— Мы все крепки и сильны, Лутра!
— Все, кроме меня! — опомнился Грызун.
— Верное решение, Грызун, — пробормотал Фройд. — Так больше похоже на правду. Она скорее поверит в нашу силу, если узнает, что среди нас есть хоть один больной и слабый бобер. Ты сыграл на поле теории вероятности.
— Что это за храбрец, который все время нагло пищит? — спросила Лутра.
— Грызун! — радостно заверещали все.
Последовала пауза, а затем Лутра доверительно пропела:
— Тут поблизости полынья. Пожалуй, нырну в нее и навещу вас. Люблю делать визиты соседям. Грызун, кажется, очень приветливый молодой бобер. — Они услышали отчетливое шлеп-шлеп-шлеп по льду.
— Заваливайте вход! — крикнул Грызун.
Но все, словно замороженные, застыли на месте, устремив взгляды к дыре в полу, где вода вдруг пошла рябью.
— Будь что будет, — потерянно прошептал кто-то.