то на меня, то на своего внука, то на Айриш.
Теперь моя умница-жена каждый раз, как только предоставляется случаи, помечает нас обоих. Так что если я еще и рискую иногда пообщаться с придворными дамами, боязливо принюхивающимися, прежде чем отреагировать на мои комплименты и
шутки, то семейный кот полностью лишен женского общества. Все придворные кокетки предпочитают томно вздыхать в его сторону и строить ему глазки на расстоянии, и даже титул герцога не соблазняет их покуситься на собственность трехликой хищницы, – за этот год моя жена сильно подпортила свою репутацию безропотной послушной тени короля.
Хорошо, что политические игры по-прежнему вне сферы ее интересов, иначе наша семейная идиллия не продержалась бы так долго. Все же есть чисто мужские дела, в которые женщинам влезать не следует. Но мне приятно, что она доверяет мне решение этих проблем.
Только в качестве благодарности за мою счастливую личную жизнь я выбрал для всех заговорщиков легкую быструю смерть через отсечение головы. Кто знает, как долго мы шли бы друг к другу, если бы не тот ужасный бой в лесу и жаркий вечер в
степи.
Хотя зачем ей нужен кот – до сих пор не понимаю. После обряда я не воспринимаю его как соперника, хотя иногда тянет схватить зубами за шкирку и жестоко отыметь, может, тогда мне станет еще проще терпеть его присутствие рядом с моей женой. Несколько раз я был уже опасно близок к реализации этого намерения, останавливает только то, что никогда не был насильником. Но каждый раз, сталкиваясь с мальчишкой в дверях спальни, я не знаю, что победит во мне на этот раз: соблазн довериться звериным инстинктам или внутреннее достоинство, отрицающее сам факт секса с бордельной шлюхой.
С другой стороны, теперь он – герцог... И зачем отказывать себе в небольших слабостях, особенно с тех пор, когда в постели у меня и так только мужчины?
На последних сроках беременности Айриш стала еще более красивая и еще более ревнивая, так что сейчас я предпочитаю лучезарно улыбаться своим поданным женского пола, и только. Но я и так слишком долго уделял им внимание в ущерб собственной жене, теперь с удовольствием компенсирую потерянное... Мои ноги сами несут меня в покои жены по нескольку раз за день, и не только под вечер. Просто посидеть рядом, перекинуться парой фраз, обменяться улыбками, обсудить ничего не значащую мелочь, подержавшись за руки и игнорируя переглядывания свиты... Вроде бы мелочи, но после них открывается второе дыхание, появляются свежие силы, новые идеи... Часть моих оппонентов должна быть благодарна этим мелочам, иначе придушил бы голыми руками, не меняя облик, а так зашел к жене, выдохнул, поцеловал ее в светлую макушку, приложил ладонь к животу и почувствовал, как толкается наш тигренок... И все выжили!
Винсент:
Ветер приятно трепал волосы на загривке, навевая легкую дрему. На верхних этажах дворца, как всегда, было немного пустынно, разве что нечастые окрики патрульной стражи то и дело раздавались со стен.
Королева, наконец, в тягости, и король, движимый беспокойством за жену, утроил караулы. Хотя после неудавшегося покушения и показательных казней даже самых влиятельных членов заговора двор просто трясет от страха.
На фоне кровавой расправы моё официальное назначение «младшим мужем» прошло на удивление буднично. К тому же Его Величество еще и договор с родственничками красиво обыграл, так что подданные даже восхитились уму и
самопожертвованию своего короля. Ах, сколь терпелив должен быть наш правитель, чтобы делиться с кем-то таким прекрасным цветком, как королева!
И это те, кто раньше называл Айриш не иначе, как глупой трехликой курицей, а короля – самодуром на все три лика.
Айриш... до сих пор непривычно называть её по имени.
Тогда, наутро, проснувшись под сводом юрты, я долго не решался открыть глаза. Ночной дурман слал, и все страхи вылезли наружу. Короля в шатре не было, а она сидела рядом со мной и задумчиво перебирала пряди волос, иногда аккуратно
проводя пальчиками по вискам или скуле.
- Прости... я... я виноват, – всё, что мог прошептать, боясь снова заглянуть в эти глаза и увидеть в них презрение и ненависть, так привычные во взорах других и столь пугающие в глазах того, кто тебе небезразличен.
Небезразличен? Ох, дворовый котяра, ужсебе-то можешь не врать. Ты влюбился, влюбился, как дурной мальчишка. И пусть пока это всего лишь влюбленность, а не всепоглощающая любовь, но...
Что ж, пусть уж лучше я потеряю её, рассказав всю правду, и эта пытка совестью закончится сейчас, чем снова покрывать себя сладкой паутиной лжи. Поэтому я начал каяться ей во всем.
Я начал со своего глупого детства, побега, рабства, борделя... Игры и маски, что надел на себя, будучи рядом с ней. Она слушала, ни разу не перебив, а на лице не сменилось ни одной эмоции, что пугало и практически выводило из себя.
Ну же! Ну же, дай мне пощечину! Назови предателем! Прикажи никогда не показываться тебе на глаза! Только не молчи, не молчи! Ты, единственная, кто увидел меня настоящего...
- Я поняла, котенок, – королева всё так же спокойно смотрела куда-то вдаль, словно пыталась что-то разглядеть сквозь стены войлочного шатра. – Ты пришел соблазнять меня, потому что так велели твои хозяева. – Она на секунду прикрыла глаза, а
потом обернулась и посмотрела в упор. – Но сейчас все иначе. То, что было, осталось в прошлом, и ты свой выбор сделал.
Ты меня спас. И рассказал правду. Теперь у тебя есть свобода, титул и королевская благодарность. – Титул? О чём она? – А еще у тебя по-прежнему есть я. Мне все равно, что было раньше, ты нужен мне такой, какой есть, неидеальный и даже где-
то... – она вдруг улыбнулась одними глазами, – гадкий, эгоистичный мальчишка. Ты мне нужен. Но если ты все же захочешь уйти... я тебя отпущу. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы держать возле себя насильно. Решай... у тебя есть время.
Она... не оттолкнула? Любит? Неужели можно еще любить после того, как она узнала всё это? Такая глупая, добрая королева... Нет, не так! Моя... моя любимая, глупая и добрая королева!
- Знаете, Ваше Величество, как порядочная эгоистичная скотина, – я постарался сказать это, как можно более игриво, вкладывая в слова все свои эмоции, – я вряд ли когда-то смогу отказаться от столь умопомрачительного дара, как ваша любовь. Да и не короля же вам теперь в ванной топить?
Мои слова вызвали на её лице приятную улыбку. Что ж, я постараюсь вновь вернуть ваше доверие, моя королева, и на этот раз потому, что так хочется мне! Таков теперь мой путь. И он пока еще только начинается.
Я с наслаждением втянул чуть прохладный вечерний воздух, закрывая непрочитанную даже наполовину книгу. Пора уже спускаться к Айриш, а то опять получу втык за долгое отсутствие, уж больно требовательной последнее время стала
любимая женщина к ласке и вниманию. Да еще и король, мучимый добровольным воздержанием, слишком активно старается прижать в каком-нибудь углу. А эта его новая привычка подкрасться сзади и что-нибудь саркастично прокомментировать мне
на ухо, едва не касаясь кожи губами, практически довела меня до заикания.
Но, боюсь, нашему венценосному придется еще долго ходить кругами, падать в его белы рученьки томным лебедем я уж точно не собираюсь. Во всяком случае, пока этот самовлюбленный павлин не признает меня если не равным, то хотя бы достойным быть рядом. А уж к последнему я приложу все усилия.
Черный кот тенью скользнул по перилам, устремляясь вниз по лестнице, и лишь сиротливо оставленная на подоконнике книга хранила память о находившемся здесь юноше. На обложке красивой золотой вязью было написано: «Основы государственного строя, том первый».