– Тогда пусть ищет другого адвоката. Адвокатов в городе полным-полно. Не станешь же ты тратить время на кошку?
– Старик, – задумчиво сказал Мейсон, – чудак… Вероятно, одинокий. Его благодетель умер. Кошка – единственное живое существо, к которому он привязан. Большинство юристов только посмеются над ним. Нет, Делла, это одно из тех дел, которые кажутся пустяком адвокату, но много значат для клиента. Адвокат должен быть на стороне обездоленного.
Понимая, что произойдет, Делла Стрит кивнула Джексону:
– Попросите мистера Эштона войти.
Джексон слегка улыбнулся, собрал бумаги и вышел. Как только дверь, щелкнув, затворилась, пальцы Деллы Стрит сомкнулись вокруг левого запястья Мейсона:
– Ты берешь это дело, шеф, только потому, что знаешь: он не сможет заплатить хорошему адвокату.
– Можно же допустить, – нахмурился Мейсон, – чтоб иной раз появился хромой старик, ворчливый, с персидской кошкой и без денег.
В длинном коридоре застучал костыль, перемежаясь со звуками шагов. Джексон открыл дверь с видом человека, который, посоветовав избежать неразумного шага, отказывается отвечать за последствия. Вошел пожилой мужчина, весь в морщинах, с тонкими губами, кустистыми седыми бровями, лысый и неулыбчивый.
– В третий раз к вам прихожу, – сказал он раздраженно.
Мейсон указал на стул:
– Садитесь, мистер Эштон. Извините, я расследовал дело об убийстве. Как зовут вашу кошку?
– Клинкер. Он – кот, – сказал Эштон и уселся на большое черное кожаное кресло, держа перед собой костыль двумя руками.
– Почему Клинкер? – спросил Мейсон.
– Юмор такой. – Глаза и губы старика и не думали улыбаться.
– Юмор? – переспросил Мейсон.
– Да, я раньше в кочегарке работал. Клинкер там постоянно гремел и звенел[1]. Я так его назвал, потому что вечно он грохотал и все опрокидывал.
– Любите его? – спросил Мейсон.
– Он единственный мой друг во всем мире, – хрипло сказал Эштон.
Мейсон поднял брови.
– Я ведь привратник. По-настоящему я не работаю. Дом много лет заперт. Хозяин жил в Карменсите. Мое дело – бродить кругом, убирать двор да подметать ступеньки. Раза три-четыре в год хозяин устраивал уборку, все остальное время комнаты заперты и ставни закрыты.
– Там никто не жил?
– Никто.
– Зачем же он арендовал дом?
– Так уж надо было.
– И хозяин оставил завещание?
– Да. По завещанию за мной остается место, пока я могу работать, а если не смогу – обо мне должны позаботиться.
– Наследники – двое внуков?
– Трое. Но в завещании упомянуты двое.
– Расскажите о ваших неприятностях, – предложил Мейсон.
– Хозяин сгорел во время пожара в загородном доме. Я об этом не знал, пока мне утром не позвонили по телефону. Владелец дома теперь – Сэм Лекстер. Он красивый мальчик, но не любит животных, а я не люблю тех, кто не умеет обращаться с ними.
– Кто был в доме во время пожара? – спросил Мейсон.
– Уинифред. То есть Уинифред Лекстер, внучка. Потом Сэм Лекстер и Фрэнк Оуфли – внуки. Миссис Пиксли была – экономка. И еще сиделка – Эдит де Во.
– Еще кто? – спросил Мейсон.
– Джим Брэндон, шофер. Ушлый парень. Знает, с какой стороны хлеб маслом намазан. Поглядели бы вы, как он Сэма Лекстера обхаживает.
Эштон даже стукнул по полу костылем, чтобы выразить отвращение.
– Еще кто?
Эштон пересчитал по пальцам тех, кого уже упомянул, и добавил:
– Нора Эддингтон.
– А она что за человек? – Мейсон, очевидно, наслаждался зрелищем этих разных характеров, увиденных циничными глазами Эштона.
– Корова она, – ответил Эштон. – Послушная, доверчивая, добрая большеглазая дурища. Но ее не было, когда дом загорелся. Она приходящая.
– Когда дом сгорел, работы для нее не осталось?
– Верно. Она после того и не приходила.
– Так ее можно и не считать. Она в деле не фигурирует.
– Можно бы, – сказал Эштон со значением, – если бы она не была влюблена в Брэндона. Воображает, что Джим на ней женится, как разбогатеет. Ну, пробовал я объяснить ей кое-что насчет Джима Брэндона, да она и слушать не хочет.
– Откуда же вы так хорошо знаете этих людей, если вы живете в городском доме, а они – за городом?
– Так я ж туда, бывало, приезжал.
– Вы ездили на машине?
– Да.
– Машина ваша?
– Нет, хозяин держал ее возле дома для меня, чтоб я мог приезжать к нему за инструкциями. Он терпеть не мог сам ездить в город.
– Что за машина? – спросил Мейсон.
– Шевроле.
– Больная нога не мешает править машиной?
– Этой – нет. На ней есть дополнительный тормоз. Ручной.
Бросив многозначительный взгляд на Деллу Стрит, Мейсон снова повернулся к морщинистому лысому старику: