— Так что же мы предпримем? — спросила Гвен.
— Да… попробуем все же «проконтролировать» Шульца. И не будем забивать себе голову другими шагами, не сделав этого.
— А как?
— Дадим взятки, любовь моя. Ложь и деньги. Щедрая ложь и скупые денежные вложения. Если только ты не достаточно богата, чтобы раскошелиться. Я ведь не спрашивал тебя об этом до женитьбы, правда?
— Богата? Я? — расширила свои очи Гвен. — Но, Ричард, я же сама вышла за тебя из корысти!
— Ах, ты поэтому так поступила? Леди, тебя жестоко надули. Не хочешь ли вызвать адвоката?
— Да-а, подумаю об этом. Скажи, а нельзя ли моему случаю придать статус «изнасилования»?
— Нет, словосочетание «статус изнасилования» напоминает что-то вроде плотского постижения статуи. А как на это кто-нибудь решился бы, я не представляю. Я вообще не вижу здесь правовых оснований! — я вновь повернулся к терминалу. — Так что же, вызываем адвоката или начнем заниматься Шульцем?
— Ричард, у нас получается странноватый медовый месяц. Иди-ка сюда, в постельку!
— Подождет постелька. А ты, пока я занимаюсь Шульцем, съешь еще одну вафельку.
Я нажал клавишу справочной и запросил информацию «о Шульцах». Их оказалось девятнадцать, но среди них ни одного Энрико. Не могу сказать, что это сильно меня удивило. Там, правда, был некто «Хендрик Шульц», и я запросил его данные. Вот они:
«Преподобный доктор Хендрик Шульц (дальше шли ученые степени), в прошлом Великий Магистр Королевского астрологического общества. Научно обоснованные гороскопы за умеренную цену. Торжественные речи на свадьбах. Семейные советы. Эклектическая и холистическая терапия. Советы по успешным вложениям и выигрышным пари. Петтикот-Лейн, на кольце девяносто пять, вблизи Мадам Помпадур».
Текст сопровождался голограммой его улыбающейся физиономии и подписью под ней:
«Я — папа Шульц, ваш добрый друг. Никакая ваша проблема не покажется мне ни слишком малой, ни слишком сложной. Гарантирую любые работы»!
Гарантирует от чего? Хендрик Шульц выглядел в точности как Санта Клаус минус борода, но отнюдь не как мой любезный Энрико! Поэтому я изгнал его с экрана, правда, не вполне охотно, ибо проникся симпатией к сему преподобному доктору.
— Гвен, в справочнике такого нет. Под именем, обозначенным в удостоверении, выданном «Золотым правилом». А не означает ли сие, что такой Шульц и не появлялся в поселении? Или что его имя было убрано из файлов прежде, чем его тело начало остывать?
— Ты ждешь от меня ответа или размышлений вслух?
— Ни то ни другое. Наш следующий шаг — запросить Приемный центр.
Я вызвал справочную и запросил иммиграционную службу Приемного центра.
— Говорит доктор Ричард Эймс. Мне нужно найти человека по имени Энрико Шульц. Не могли бы вы дать его адрес?
— А почему бы вам не справиться в адресной службе?
Вопрос звучал так, словно его задала моя школьная учительница, а не вежливая служащая офиса.
— Его там нет. Он турист, а не постоянный житель. Мне всего лишь надо знать, где его найти на «Золотом правиле». Адрес отеля, пансиона или чего-нибудь в том же духе…
— Еще чего захотели! Вы прекрасно знаете, что мы не выдаем такой персональной информации, да еще зафиксированной! Если этого нет в справочнике, значит, он хорошо заплатил. Обратитесь к кому-нибудь другому, доктор, если таких найдете.
Она дала отбой.
— Кого мы теперь начнем пытать? — спросила Гвен.
— Те же адресаты, те же задницы, но теперь уже за деньги и лично. Терминалы — устройства удобные, Гвен, но по ним не дашь взятку меньше ста тысяч. Для объятий послабее личные контакты выгоднее… Пойдешь со мной?
— И ты допускаешь, что я позволю тебе улизнуть одному? Да еще в день нашей свадьбы? Только попробуй, гуляка!
— Но, может быть, тогда что-нибудь на себя накинешь?
— А тебе неприятно на меня смотреть?
— Не то чтобы очень. И все же давай собирайся.
— Я скоро. Полсекунды, Ричард, пока я найду свои тапочки… Ричард, а мы сможем по пути заглянуть ко мне? В этом платье в театре чувствуешь себя шикарно одетой, но для дневного делового визита оно вряд ли подойдет. Надо переодеться.
— Ваше малейшее желание, мэм!.. Но возникает еще один вопрос. Ты собираешься переселяться ко мне?
— А ты этого хочешь?
— Гвен, я по собственному опыту знаю, что брак иногда восстает против раздельного ложа, но никогда не возражает против двух адресов!
— Но ты не ответил прямо.
— Тогда слушай. У меня, Гвен, есть одна мерзкая привычка, из-за которой здесь будет не очень удобно жить вдвоем. Дело в том, что я пишу.