А когда случалось?
Иногда так случается, что если сразу начинаешь говорить, заикаешься. И тогда выдохнуть надо, сказать себе пятнадцать раз скороговоркой: «Всё будет хорошо!» – и потом уже можно разговаривать.
А паника? Самое страшное, что можно придумать. Люди на людей не похожи. Навстречу бегут, и ты принимаешь их на себя. Ты их должен остановить, задержать, иначе всем труба.
А они такие сильные, просто беда, они кремальеру в руку толщиной ломают, как спичку, они на бегу кучей зарываются в ящики лицом, прячутся, забиваются в щели, они лбом раздвигают трубопроводы, мнут на лице все кости, срывают руками клапаны.
А ты схватил лом с аварийного щита и на них с ломом.
А они ударов не чувствуют, понимаешь ты это, не чувствуют?
И тогда приходится орать, так орать, что не знаешь, откуда у тебя только голос появляется.
А ты говоришь – депрессия.
Какая на асфальте может быть депрессия?
«Герман» и судьба
Это случилось после последнего путча. В 94-м году, а может, и в 95-м. Для конспирации все путают даты. В стране наблюдался разгар перестройки, в стране все украли и поделили.
И в первую очередь рефрижераторный флот.
А всё потому, что перевозимый груз почти всегда стоит намного больше того, что стоит корабль и его команда, так что выгодное это дело.
Герман Матерн был немецким антифашистом и значился на обоих, имеется в виду, бортах. Его портрет почти всегда висел вертикально в красном уголке, а после того, как с корабля за ненадобностью, как мебель, убрали помполита, для сокращения времени его стали называть просто фашистом.
Там же висела его краткая, как у коня, родословная, а капитана мы назовём Вышетрахен, а настоящую его фамилию мы скроем по причине того, что вдруг всем станет неудобно.
По той же причине никак не вспомнить название китайского порта, из которого вышли утром.
Уже спало напряжение шатания по акватории, уже отстояли две вахты, и впереди уже свободная вода и можно вроде бы расслабиться, хотя воды все еще китайские и судно входит в заряд тумана.
Не успели войти – тра-а-а-ах! – и столб искр до неба: переехали китайца. Судно китайское. Как он в тумане оказался и что он там делал – неизвестно, но только все тридцать китайцев, его команда, уже стояли вдоль борта, и все они были в спасательных жилетах и на ломаном русском орали: «Русские! Спасите наши души!»
От удара наш великий «Герман» разрубил китайца пополам, и тот тут же утонул. Наш без груза тянет на десять тысяч тонн, а с грузом – все восемнадцать, судно ледового класса.
Так что – пополам в одно мгновение, и китайцы уже плавают. Отработали назад – двух китайцев под винты и в дивные клочья, остальных втянули на борт и в красном уголке сложили.
По рации связались со своими: «Что делать?»
Им в ответ: «Рвите когти из террвод!»
И начали рвать когти. Полного хода узлов шестнадцать, нос в небо, ноги на плечи и, как вдули, на запросы не отвечаем.
Радист закрылся намертво в рубке, а там броня со всех сторон; капитан на мостике, а боцман на баке дырку на носу сторожит, поскольку дырку-то себе тоже сделали.
И показался китайский сторожевик. Как он узнал о столкновении?
– Китайцы специально подставились! Суки! Они ж все в жилетах! И еще: пока от удара по переборкам летали, как они этого урода по рации успели вызвать? Значит, все заранее? По плану? Суки поганые! – орали на мостике.