Гипатии было четырнадцать лет, и учеба в школе не стояла на первых позициях списка ее приоритетов. Предметы, суть которых сводилась к голой теории, не имеющей ничего общего с реальностью, навевали тоску. А непреклонная и притом безнадежно устаревшая жизненная позиция учителей губила любые ростки заинтересованности прямо на корню, не давая распуститься ни единому листочку.
Сидеть за партой в душном кабинете, пока жизнь проносится за немытыми окнами, просто невыносимо. С другой стороны, уроки закончатся, и чем особенным порадует эта самая внешкольная жизнь?
Звонок прозвенел и ничего, собственно, не изменилось вокруг. Не отрываясь от чтения, одноклассники медленно направились к выходу, а учительница даже не удостоила их прощальным словом.
Это был крайний на сегодня урок, и Гипатия, честно говоря, даже не помнила, по какому он был предмету. Настолько однообразными были занятия в этой младшей учебной колонии особо расслабленного режима.
Девочка направилась к лестнице с широкой междуэтажной площадкой, застегивая по пути пуговицы своего серого пальто. На площадке группа учащихся бурно обсуждала новинки мира аксессуаров для написания писем. Ходили слухи, что в магазинах вот-вот должна появиться портативная печатающая машинка, а в следующем году издательство прекратит прием рукописных документов. Печальные вздохи по этому поводу сменились восторженными возгласами, ведь кто-то из кампании похвастался новой записной книжкой в кожаном переплете и с увеличенным объемом страниц, да еще и новой трехцветной ручкой в придачу. Если верить рекламным воззваниям, эта ручка улучшала почерк аж на целых пятнадцать процентов, а скорость письма — на все сорок три.
К вечеру на улице существенно похолодало, и Гипатия подняла воротник повыше и уткнулась в него носом. Она неторопливо шагала по направлению к дому, и ветер бросал в лицо хлопья первого снега. По намокшему тротуару ей навстречу ползли потяжелевшие листья и почерневшие обрывки чьих-то жизней, переложенные на бездушные газетные листы. У девочки в голове не укладывалось, как другие настолько легко превращают память о себе и о своих самых сокровенных переживаниях в содержимое мусорных баков. Ветер — единственный, кому теперь интересны эти воспоминания, да и он в итоге бросил их на грязный тротуар под ноги прохожих.
Чтобы сократить путь, а заодно укрыться от ветра, она решила пройти по узкой тропинке, протоптанной между деревьями городского парка. Освещение в этом месте отсутствовало, так что Гипатия двигалась вперед в полумраке.
Однако это обстоятельство не помешало девочке увидеть неподалеку от выхода из парка, у самой ограды кое-что примечательное.
Под кустом каштана, свернувшись колечком, лежал маленький черный кот. Учитывая погодные условия, место для отдыха он выбрал совсем не подходящее.
Гипатия присела рядом с животным и прикоснулась к свалявшейся шерстке. Кот не был мертв, но очень крепко спал. Да еще, скорее всего, и замерз, лежа на сырой траве.
Несмотря на то, что родители были категорически против домашних животных, для принятия решения девочке потребовалось не больше секунды. Расстегнув верхние пуговицы пальто и впустив под одежду волну холодного воздуха, она спрятала котенка и вновь подняла воротник.
4
Становилось все холоднее и холоднее. Есть хотелось невыносимо, инстинкты требовали отправиться на поиски пропитания, но Кот крепился как мог. Под размеренный шум потускневших каштановых листьев, четвероногое божество незаметно для себя очутилось в царстве Морфея.
Во сне ветер обрел видимые очертания, стал похожим на призрачную свору огромных псов, разевающих пасти и вонзающих острые ледяные зубы в живот и спину. Кот не мог пошевелить ни единой конечностью и молча терпел, пока серо-голубые прозрачные собаки с горящими ярким белым огнем глазами насытятся его теплом.
Вдруг каштан склонился над ним, и шерстки коснулись теплые бархатистые листья. От мест прикосновений по телу разлилась приятная горячая волна. Медленно покачиваясь, тело котенка поднялось в воздух и поплыло над землей. Что-то большое и теплое окружало его, но ощущения замкнутого пространства не было. Зато было чувство невесомости и эйфории. В какой-то момент Кот совсем перестал ощущать пространство и время, превратившись в пятно серебристого света.