– Пусть полковник Дюваль пересчитает, – Шрёдингер посторонился, пропуская Жерара вперёд, и, одновременно разворачиваясь, выстрелил в лоб застывшему столбом ажану. – Жора?
Мог и не спрашивать – полковник, едва не наступив мне на хвост, срубил китайца ударом в подбородок и уже паковал бесчувственное тело.
– Всё в порядке, Ваня!
Академик зачем-то потрогал дымящийся глушитель и уточнил:
– Ты всё записал?
– Обижаешь! Моей технике плевать на китайские помехи.
Полковник достал из кармана простейший диктофон, выпускаемый мелкими партиями для любителей ретродевайсов. – А упоминание о деньгах я потом сотру.
Правильное решение! Целиком и полностью поддерживаю! Только бы при делёжке трофеев не позабыли про маленького рыжего котика. Люди, слышите? Мне на благое дело! Не слышат и не понимают. Эх вы, люди…
Дюваль полюбовался на упакованного пленника и посмотрел на академика:
– Ребятам сигнал давать?
Вот, так и знал, что за нами следят, – шкурой чувствовал доброжелательное внимание. Это здоровая паранойя полковника или прикрытие от министерства обороны? Судя по реакции Фёдорыча, скорее первое.
– Твои орлы, Жора, приучены зачищать всё наглухо, а нам лишние жертвы не нужны. Вполне возможно, что ажанов использовали втёмную и они не знали о шалостях начальства.
– Вряд ли, – усомнился полковник.
– Самый гуманный суд разберётся.
Дюваль молча согласился. Вообще-то милосердие к предателям не входило в число его недостатков, но в этом конкретном случае старый товарищ прав – бойцы десантно-штурмовой дивизии никак не подходят для аккуратного изъятия нежелательных элементов из городской больницы.
– А что предлагаешь ты?
– Позвоню министру обороны.
– И?
– И пусть весь этот геморрой станет его проблемой.
Мероприятие под кодовым названием «Взятие Бастилии парижскими коммунарами» длилось целую неделю, и всё это время мы просидели на конспиративной квартире местного управления КГБ. В губернии объявлен режим контртеррористической операции, все без исключения рейсы междугороднего транспорта отменили, а лететь в Москву на лимузине нам категорически запретили. С одной стороны, вроде как перестраховщики, но с другой – вопрос с экспедицией слишком серьёзен, чтобы рисковать по пустякам. Заденет ещё содержимым вскрываемого фурункула…
Впрочем, Иван Фёдорович эту неделю не бездельничал, посвятив дни и большую часть ночей оживлённому торгу с китайской разведкой. Те в качестве компенсации за доставленное неудобство предложили полностью профинансировать экспедицию, но взамен требовали гарантий неприкосновенности главного китайского резидента в Париже. В том смысле, что по законам Земной Федерации ему грозило обвинение в организации преступного сообщества и пятилетний срок заключения, а китайцы за провал разведывательной сети желали публично повесить неудачника.
Шрёдингер отказался входить в положение союзников и спасать их от потери лица за предлагаемую мелочь, но проблемы в экономике Поднебесной не позволяли увеличить сумму до желаемой.
– Господин академик, – убеждал голос из коммуникатора. – Пять миллиардов рублей кажутся нам слишкой высокой ценой за одного человека. За меньшие деньги мы можем повесить половину населения Пекина или Шанхая.
– Мне это не требуется, – Шрёдингер отмахнулся, будто собеседник мог видеть его жесты. – Но если вы считаете господина Сяопина Нечипайло недостойным столь крупной суммы, то я готов отдать его безвозмездно.
Мама-кошка, меня аж подбросило к потолку от возмущения! Люди, нельзя быть до такой степени филантропами! Благотворительность развращает благотворяемого! Хочешь помочь человеку? Дай ему возможность заработать пять миллиардов, но не оскорбляй халявой! Одумайся, Фёдорыч…
Вероятно, ведущий переговоры китаец тоже обалдел от щедрости академика, потому что ответил только через минуту:
– Мы не можем принять безвозмездно, это нанесёт ущерб репутации Поднебесной и может бросить тень на самого Императора.
Мама-кошка, я начинаю любить китайцев!
– А за рубль возьмёте?
– Э-э-э…
– А остальные четыре с половиной миллиарда будем считать компенсацией моему испуганному коту. Император любит котов?
Фёдорыч, нагнись, я поцелую твою гениальную лысину! Ты самый лучший академик всех времён и народов. Отец народов!
– Мы согласны, господин Шрёдингер, – послышалось из коммуникатора. – Перевод будет осуществлён в ближайший час.
– Сяопина сами заберёте?
– Вам не составит труда завезти его в посольство?
– Всенепременно, как только закончат с допросами.
– Мы не торопим, господин Шрёдингер.
Иван Фёдорович попрощался и отключился, забыв стрясти с китайцев денег на флаер-такси до посольства. Огляделся по сторонам:
– Вася, ты не видел мои тапки?
Ой, неудобно-то как получилось… А босиком, между прочим, полезнее!
Глава шестая, рассказывающая о предстартовой суете и особенностях лунных предприятий общественного питания
Мы успели всё и даже чуть больше. Успели к рекомендованному президентом Земной Федерации сроку. Остались позади бесконечные перелёты по всей планете, закончились напряжённые дни и бессонные ночи, почти позабылись безобразные скандалы из-за сорванных поставок, навсегда врезались в память лица попавших под тяжкий молот чрезвычайных полномочий… Мы справились. Сегодня экспедиция генерал-майора Шрёдингера стартует к звёздам!
Да, Ивана Фёдоровича и Жерара Дюваля восстановили в армии, а сам Владимир Владимирович торжественно пообещал подписать указ о присвоении очередных званий ровно в тот момент, когда корабль с гордым именем «Горгона Медуза» пересечёт границу Солнечной системы. Вроде бы раньше президент не бросал свои слова на ветер? Значит, скоро предстоит обмывание новых погон.
Жерар Семёнович, кстати, числится не только командиром отдельного отряда космического десанта, но и добровольно принял на себя обязанности заместителя начальника экспедиции по строевой части и воспитательной работе. Якобы для получения повышенного оклада, а на самом деле для измывательств над научным персоналом. Таковых ботаников набралось под сотню голов, и душа старого десантника болела при взгляде на впалые груди и сгорбленные спины. Следовательно, прямо-таки рвалась превратить дохлых зануд в настоящих защитников Отечества.
Единственное, чем остался недоволен Дюваль, – названием корабля. Не далее как вчера он высказал претензии Ивану Фёдоровичу в лицо:
– Ваня, разве можно давать такое название боевому кораблю?
– Это исследовательский звездолёт, – возражал Шрёдингер.
– Да? А вооружение на нём для красоты?
Но Иван Фёдорович остался непреклонен. У меня есть подозрение, что корабль назван вовсе не в честь оставленной в Балаклаве яхты, а для напоминания о родном доме вообще и о жене академика в частности. Марта Прокофьевна об этом, надеюсь, не догадывается.
А вот, кстати, и она сама. Приехала на космодром в Кубинку с дочками, чтобы проводить любимого папочку к звёздам, новому званию и повышенному окладу денежного содержания. Ходит за Иваном Фёдоровичем как привязанная, сморкается и вытирает слёзы, а в глазах чётко читаются планы покупки новой мебели и дачного участка в ближнем Подмосковье. Предвкушение этакого финансового разврата! На любой другой вид этого увлекательного занятия у природной блондинки не хватит мозгов – образцово-показательная жена. Ну и ладно, нам же спокойнее. А деньги дело наживное, мы их ещё заработаем.
Есть, правда, у Марты Прокофьевны одно неоспоримое достоинство. Золотое качество, так сказать! Супруга академика Шрёдингера искренне и всей душой ненавидит соседскую Муську, повадившуюся гадить на клубничные грядки. Рубль за сто даю – сразу после старта «Горгоны Медузы» в охотничьем магазине будут куплены заячьи капканы, и наш уютный сад превратится в минное поле. Оно и правильно, я эту болтливую персиянку тоже терпеть не могу. Удачной охоты, мадам, и пусть вам сопутствует удача в благородном деле защиты клубничного урожая.
Десантники уже грузятся. Загнали технику в трюм, а сами занимают места в кубриках. Надо будет обязательно зайти в гости – полковник Дюваль собрал в отряд исключительно проверенных ветеранов, а они, как известно, люди запасливые. Всегда найдут доброе слово и что-нибудь вкусное для такого красавца, как я.