Китc чиркнул для него спичкой, машинально поднес ее к собственной сигарете, снова шагнул к окну, затянулся, наполнил легкие. Клубившийся ночной туман улегся крахмальной массой, поблескивавшей, как сырой рис. Он вдруг сообразил, что курит, испугался, расстроился, потом махнул рукой, жадно пыхтя в ожидании.
— Китc.
— Да, — резко оглянулся детектив.
— Напомните, как зовут хозяина собаки и где он живет?
— Кто? — заморгал лейтенант.
— Хозяин мертвого пса, которого якобы отравили, а потом подбросили на порог Хиллу. Как его зовут? Я забыл.
— Хендерсон. Клайберн-авеню в Толука-Лейк.
— Я должен с ним встретиться как можно скорее. Вы домой?
— Но зачем…
— Ложитесь, поспите пару часов. Будете попозже утром в участке?
— Конечно. Но что…
Эллери уже выходил из библиотеки Прайама мелкими деревянными шагами. Казалось, он засыпает на ходу.
Китc смотрел ему вслед широко открытыми глазами.
Услышав, как отъехал «кайзер», сунул к себе в карман пачку сигарет Эллери и прихватил остатки сожженной книги.
Кроув Макгоуэн всхрапнул и очнулся.
— Вы еще тут? А Квин где? — Он зевнул. — Нашли что-нибудь?
Китc прикурил от окурка новую сигарету, отчаянно затягиваясь.
— Сообщу телеграммой, — язвительно посулил он и ушел.
Заснуть было невозможно. Эллери недолго поворочался в постели, даже не питая надежды.
В самом начале седьмого спустился на кухню, заварил кофе.
Выпил три чашки, глядя в туман над Голливудом. В грязный серый мир с трудом пробивалось солнце. Скоро туман развеется и оно засияет.
Все ярко засверкает. Надо только разогнать туман.
Он не смел представить, что откроется в ослепительном свете. Смутно уже вырисовывалось нечто чудовищное, на свой чудовищный лад прекрасное.
Сначала решим проблему с туманом.
Он снова поднялся наверх, побрился, принял душ, переоделся, вышел из коттеджа и сел в машину.
Глава 13
Почти в восемь Эллери остановился перед оштукатуренным домиком, выкрашенным синим кобальтом, на Клайберн-авеню за Риверсайд-Драйв.
На шесте на лужайке красовалась раскрашенная вручную деревянная фигурка, напоминавшая Допи, гнома Уолта Диснея, под которой живописец выписал фамилию Хендерсон.
Плотно закрытые жалюзи не обнадеживали.
Ступив на дорожку, он услышал женский голос:
— Если вы к Хендерсону, его нет.
Дородная женщина в оранжевом платке на плечах низко свешивалась через перила с красной бетонной веранды соседнего дома, нащупывая что-то пальцами в кольцах под ящиком с фиалками.
— Не знаете, где его можно найти?
Что-то хлюпнуло, и из шести кранов дождевальной установки на газон полетели водяные букеты. Женщина победоносно выпрямилась с раскрасневшимся лицом.
— Вы его не найдете, — пропыхтела она. — Он в кино снимается на Каталине или еще где-то. Какого-то пирата играет. Вы пресс-агент?
— Боже сохрани, — пробормотал Эллери. — Вы помните пса мистера Хендерсона?
— Пса? Конечно, помню. Его звали Фрэнк. Вечно раскапывал мой газон, гонялся по цветочным клумбам за бабочками… Только не подумайте, — поспешно добавила она, — будто это я его отравила. Ненавижу людей, которые так поступают с животными, даже с опасными. Хендерсон страшно переживал.
— А какой породы был Фрэнк?
— Ну… не очень большой, однако и не очень маленький…
— Не знаете породы?
— По-моему, какая-то охотничья. Вы из Гуманитарного общества или из Лиги против вивисекции? Я сама против медицинских экспериментов над животными, о чем всегда пишет «Игземинер». Если Бог милостив…
— Не скажете ли, мадам, что это был за охотничий пес?
— Ну…
— Английский сеттер? Ирландский? Гордон? Чесапик-бей-ретривер? Легавый?
— Я просто наугад сказала, — хмыкнула женщина. — Не знаю.
— Какого он был цвета?
— Мм… постойте-ка, вроде коричневый с белым… Нет, с черным… Нет, если подумать, и не совсем с белым. Скорей как бы кремовый.
— Скорей как бы кремовый, — повторил Эллери. — Благодарю вас.
Сел в машину, проехал пятьдесят футов, убравшись из поля зрения своего информатора.
Несколько минут подумав, отправился дальше. Промчался по Пасс и Олив, мимо студии «Уорнер бразерс», свернул на Барэм-бульвар к бесплатному шоссе. Въехав через Норт-Хайленд в Голливуд, нашел стоянку на Маккадден-Плейс, побежал за угол к книжному магазину Пловера.
Он еще не открылся.
Эллери не ожидал такого от Пловера. Безутешно бродя по Голливудскому бульвару, очутился напротив кафе Дана, которое смутно напомнило ему о собственном желудке. Он перешел улицу, зашел позавтракать. За едой вдумчиво читал оставленную кем-то на стойке газету. Когда оплачивал чек, кассир полюбопытствовал: