Чтобы выбраться из переплета, вам требовалась его голова, его ум, намного выше вашего. Хилл обладал прекрасным воображением. Думаю, при самом первом ударе его убило не столько известие, что Адам жив и жаждет отомстить, сколько боязнь, что Лорел узнает о совершенном некогда преступлении.
Вы, мистер Прайам, покрепче. Не разочаровали Адама… Напротив, он с большим удовольствием с вами работает. До сих пор остается ученым, пользуясь столь же научно-безжалостным методом, как препарирование старого трупа. Выделил на спортивные занятия колоссальное количество времени. Вряд ли вы уяснили, в каком радостном настроении, с каким чувством юмора Чарльз Лайелл Адам преследует вас. Или все-таки сообразили?
Прайам заговорил так, как будто ничего и не слышал. В любом случае на вопрос не ответил. Выпрямился и спросил в свою очередь:
— Кто он такой? Знаете, как его теперь зовут?
— Ах, вот что вас интересует, — улыбнулся Эллери. — Нет, мистер Прайам, не знаем. В данный момент нам только известно, что ему от пятидесяти двух до шестидесяти четырех лет. Вы его наверняка не узнаете. Либо он неузнаваемо изменился со временем, либо специально изменил свою внешность, скажем, с помощью пластической хирургии. Впрочем, даже если бы Адам выглядел точно так же, как двадцать пять лет назад, это не пошло бы на пользу ни вам, ни нам. Ему, видите ли, вовсе не обязательно появляться на сцене. Он вполне может действовать через посредника. — Прайам все сильней щурился. — Вы не особенно нравитесь людям, мистер Прайам… Возможно, и среди самых близких нашлись бы желающие испортить вам жизнь. Поэтому как можно скорей выбросьте из головы мысль, будто для безопасности просто достаточно остерегаться мужчины средних лет определенного телосложения. Адам мог завербовать неофициального сообщника любого пола и возраста, действующего, если можно так выразиться, исключительно ради любви к искусству и живущего в вашем собственном доме.
Прайам сидел неподвижно — не в страхе, а с отчаянной осторожностью, даже высокомерием, как кошка на дереве.
— Что за гнусный намек!..
— Мак, заткнитесь, — тихо предупредил Китc с таким выражением, что сын Делии закрыл рот на замок.
— Я, — продолжал Эллери, — только что упомянул о чувстве юмора Адама. Интересно, понятно ли вам, мистер Прайам, к чему ведет шутка?
— К чему? — пробормотал Прайам.
— Все предупреждения имеют не одну, а две общие черты. Каждым служит не просто животное, а мертвое животное.
Голова Прайама дернулась.
— Первым предупреждением была мертвая минога. Вторым — мертвая рыба. Третьим — мертвые лягушки и жабы. Дальше мертвый аллигатор. Затем немножко символики — книга под названием «Птицы» изрезана и сожжена, ибо лишь так ее можно «убить». Даже последнее предупреждение, никчемные акции — «собаки и кошки», — означает смерть… Что может быть мертвей акций лопнувших компаний? Настоящий шутник этот Адам.
Вверх по эволюционной лестнице, от низшего отряда позвоночных, медузы, до одного из высших — кошек и собак. И каждый представитель каждого вида фактически или символически мертв.
Однако, мистер Прайам, — Эллери подался вперед, — дело не кончено. Адам взбирался по дарвинской лестнице не затем, чтоб останавливаться на предпоследней ступени. Еще должен последовать образец с верхней ступени — высшее существо класса млекопитающих.
Последний представитель определенно предстанет — мертвый, судя по предыдущим. Чарльз Лайелл Адам собирается продемонстрировать мертвого человека, и в его дарвинской шутке не будет особого смысла, если мертвецом не станет Роджер Прайам.
Последний не дрогнул и не шевельнулся.
— Обсудив дело, — отрывисто объявил лейтенант Китc, — мы нашли единственный выход. Вас, Прайам, скоро должны убить — завтра, сегодня, может быть, через час. Мне и закону вы нужны живым. Адам по возможности тоже. С этой минуты вас будут охранять днем и ночью. Один охранник в комнате, другой на террасе, двое на участке…