— Сколько у нас остается времени? — Инспектор потянул цепочку часов.
Но Эллери покачал головой:
— Чтобы проделать такую работу как следует, времени все равно не хватит, папа. Как бы то ни было, я сомневаюсь, что Казалис хранит шнуры здесь. Слишком большой риск, что жена или горничная их найдут.
— Вот и я говорил инспектору, — с жаром присоединился Вели, — что он, наверное, спрятал их в какой-нибудь камере хранения...
— Я помню, что вы это говорили, Вели, но они все же могут находиться в квартире. Мы должны раздобыть эти шнуры, Эллери. Окружной прокурор на днях сказал мне, что если мы свяжем с каким-нибудь конкретным лицом находку голубых и оранжево-розовых шнуров из индийского шелка, то он на этом основании сможет передать дело в суд.
— Мы предоставим прокурору куда лучшее доказательство, — внезапно заявил Эллери.
— Какое?
Эллери положил руку на один из шкафов с карточками.
— Все, что мы должны сделать, — это поставить себя на место Казалиса. Он наверняка не закончил — карточки Петрукки и Каца относятся только к 10 марта 1927 года, а его акушерская деятельность простирается еще на три года.
— Я не понимаю, — пожаловался сержант.
Но инспектор уже трудился над ящиком с этикеткой «1927-1930».
Карта новорожденного, следующего за Доналдом Кацем, была розовой и содержала сведения о Розелл Рутас.
В справочнике Рутасы не значились. Следующая карта была голубой и с именем Залман Финклстоун.
Такой фамилии в справочнике тоже не было.
Розовая, Аделаида Хеггеруитт...
— Продолжай, папа.
Инспектор взял следующую карту. «Коллинз Баркли М.»
— В книге полным-полно Коллинзов, но ни одного Баркли М.
— Согласно карточке фамилия матери...
— Это не имеет значения. Все жертвы Кота фигурировали в справочнике лично. Я проверил несколько имен матерей, чьи дети не значились в книге, и нашел там две — значит, есть и другие. Однако Казалис отбросил их, очевидно, потому, что это бы потребовало более сложных поисков и увеличило риск. До сих пор он выбирал жертвы, на которые можно было выйти непосредственно. Кто там следующий?
— Констанс Фролинс.
— Нет.
Перебрав еще пятьдесят девять карт, инспектор прочитал:
— Мэрилин Сомс.
— Погоди-ка... Сомс... Есть! Сомс Мэрилин!
— Дай взглянуть.
Это был единственный образец такой фамилии в справочнике. Адрес — Восточная Двадцать девятая улица, 486.
— Рядом с Первой авеню, — пробормотал инспектор. — И близко от больницы «Бельвю».
— Посмотри на белой карте имена родителей.
— Эдна Л. и Фрэнк П. Занятие отца характеризуется как «почтовый служащий».
— Можно, пока мы торчим здесь, быстро навести справки о Мэрилин Сомс и ее семье?
— Уже поздновато... Сначала позвоню мэру — убедиться, что он не отпустил Казалиса. Вели, где телефон?
— В кабинете пара аппаратов.
— А семейный телефон?
— В нише в прихожей.
Инспектор вышел.
Когда он вернулся, Эллери спросил:
— А они не позвонят сюда?
— За кого ты меня принимаешь, Эл? — сердито сказал инспектор. — В хорошую лужу мы бы сели, если бы отвечали на телефонные звонки. Я сам перезвоню им через полчаса. Вели, если зазвонит телефон, не снимайте трубку.
— А меня вы за кого принимаете?
Они молча ждали.
Сержант Вели бродил по прихожей.
Инспектор посматривал на часы.
Эллери просматривал розовую карту.
«Сомс Мэрилин, пол женский, родилась 2 января 1928 г. в 7.13».
Статистика рождаемости, выполненная рукой смерти...
Начало родов — естественное.
Продолжительность родов — 10 часов.
Анестезия — морфий-скополамин.
Инструменты — щипцы.
Период беременности — 40 недель.
Дыхание — самопроизвольное.
Способы оживления — не применялись.
Повреждения при родах — никаких.
Врожденные аномалии — никаких.
Медикаменты — никаких.
Вес — 6 фунтов 9 унций.
Рост — 49 см.
И так далее вплоть до десятого дня. Поведение ребенка... Тип дополнительного питания... Замеченные отклонения: пищеварение, дыхание, кровообращение, мочеиспускание, нервная система, кожа, пупок...
Да, добросовестный врач. Смерть всегда добросовестна. Пищеварение, кровообращение, пупок... Особенно пупок. Место, к которому прикрепляется пуповина, связывающая утробный плод млекопитающего с плацентой... Анатомическое и зоологическое определение. И никакого упоминания о шнуре из индийского шелка...
Но это придет через двадцать один год.
А пока что розовые карточки для девочек, голубые — для мальчиков.
Научная систематизация родов...
Все это было в карте, заполненной выцветшими чернилами. Вступительные замечания Господа Бога по поводу еще одного влажного, красного, извивающегося комочка, появившегося на свет...
И как Бог дал, так он и взял...
Когда инспектор положил трубку, он был слегка бледен.
— Имя матери — Эдна, урожденная Лэфферти. Имя отца — Фрэнк Пеллмен Сомс, занятие — почтовый клерк. Дочь Мэрилин — стенографистка. Возраст — двадцать один год.
Сегодня вечером, завтра, на будущей неделе, в следующем месяце Мэрилин Сомс, девушка двадцати одного года, стенографистка, проживающая в Манхэттене, Восточная Двадцать девятая улица, 486, будет извлечена из картотеки доктора Казалиса рукой, что помогла ей появиться на свет, и та же рука начнет отмеривать для нее оранжево-розовый шнур из индийского шелка...
Убийца отправится на охоту со шнуром в руке, а позже карикатурист из «Нью-Йорк экстра» заострит свои карандаши и изобразит Кота уже с десятью хвостами и одиннадцатым в виде вопросительного знака.
— Только на сей раз мы будем его поджидать, — сказал Эллери тем же вечером в гостиной Квинов. — Мы поймаем его со шнуром в руках так близко к моменту нападения, как только позволят соображения безопасности. Лишь таким образом мы можем прилепить к нему ярлык Кота, чтобы он приклеился напрочь.
Селеста и Джимми выглядели испуганными.
Сидя в кресле, инспектор Квин наблюдал за девушкой.
— Риска не должно быть никакого, — продолжал Эллери. — Казалис находится под круглосуточным наблюдением с пятницы, а Мэрилин Сомс — со второй половины сегодняшнего дня. Мы получаем ежечасные рапорты о передвижениях Казалиса в специальном офисе Главного полицейского управления, где постоянно дежурят сержант Вели и еще один детектив. Этим двум офицерам велено звонить нам домой сразу же, как только поступят сообщения о каких-либо подозрительных действиях Казалиса. Мэрилин Сомс и ее семья ничего не знают о происходящем. В противном случае они бы стали нервничать и могли вызвать у Казалиса подозрения. Тогда нам пришлось бы начинать все заново, и, может быть, это спугнуло бы Казалиса очень надолго или вообще навсегда. А мы не можем позволить себе ждать. О девушке также поступают ежечасные рапорты. Так что все почти готово.
— Почти? — переспросил Джимми.
Слово повисло в воздухе весьма неприятным образом.
— Селеста, я держал вас в резерве, — сказал Эллери. — Для самой важной и самой опасной работы. Так же как и Джимми, в качестве альтернативы. Если бы следующей предполагаемой жертвой Казалиса оказался мужчина, я бы выбрал Джимми. Но так как это женщина, действовать придется вам.
— Что это за работа? — настороженно осведомился Джимми.
— Моей первоначальной идеей было подменить одним из вас следующую жертву, на которую укажет картотека Казалиса.
Маккелл сердито уставился на Эллери поверх невероятного сплетения своих рук и ног.
— Ответ — нет! Я не позволю отправить Селесту на убой! Это говорю вам я!
— Я предупреждал, что этого парня следует отправить за решетку как нарушителя общественного порядка, Эллери, — усмехнулся инспектор. — Сядьте, Маккелл.
— Я буду стоять сколько захочу!
Эллери вздохнул.
— Ты очень милый, Джимми, — заговорила Селеста. — Но я не намерена выходить из игры, что бы ни задумал мистер Квин. Так что сядь и будь хорошим мальчиком.