— Хотел бы я, чтобы у нас в числе оборудования имелись рентгеновские очки, — проворчал инспектор Квин.
Казалис стоял в конце коридора. Его светлые глаза поблескивали в темноте.
Мэрилин в вестибюле читала письмо. Ее широкий нос, острые скулы, подбородок виднелись на фоне застекленной двери на улицу.
Она стояла так три минуты.
Казалис не двигался с места.
Наконец Мэрилин открыла внутреннюю дверь и побежала наверх. Старые ступеньки скрипели под ее ногами.
Хессе и Куигли услышали, как Казалис перевел дыхание.
Потом он двинулся по коридору, взбешенный и разочарованный. Они поняли это по тому, как поникли его широкие плечи и сжались кулаки.
Казалис вышел на улицу.
Он вернулся, когда уже стемнело, и стал наблюдать за подъездом дома 486 из арки на противоположной стороне.
Без четверти десять Казалис отправился домой.
— Почему вы не схватили его и не закончили этот гран-гиньоль?[112] — закричал Джимми Маккелл. — Вы бы наверняка нашли шнур у него в кармане!
— Может, да, а может, и нет, — возразил инспектор. — Он пытается выяснить ее привычки. Возможно, это растянется на пару недель. Она слишком крепкий орешек для него.
— Один из шнуров, безусловно, при нем!
— Мы не можем быть в этом уверены. Нам остается только ждать.
Джимми услышал, как Эллери скрипнул зубами.
В среду Казалис весь день бродил в окрестностях дома, а к вечеру снова обосновался в арке напротив. Без десяти десять он ушел.
— Должно быть, его интересует, выходит ли она когда-нибудь из дому, — сказал инспектор тем же вечером, когда Селеста явилась на встречу.
— Меня самого начинает это интересовать, — буркнул Эллери. — Селеста, чем, черт возьми, занимается Мэрилин?
— Работает. — Голос Селесты звучал приглушенно. — Выполняет срочное поручение клиента-драматурга. Говорит, что закончит только в субботу или воскресенье.
— За это время он окончательно спятит, — сказал Джимми.
Никто не засмеялся, включая самого остряка. Их вечерние встречи происходили в атмосфере нереальности. Только изредка доносившийся шум города свидетельствовал, что где-то рядом кипит настоящая жизнь.
В четверг Казалис проделал то же самое — только на сей раз ушел в две минуты одиннадцатого.
— Каждый вечер он задерживается все больше.
Джимми был вне себя.
— В таком случае, Эллери, он увидит, как Селеста выходит из дому. Мне это не нравится.
— Он охотится не за мной, Джимми, — резко отозвалась Селеста.
— Дело не в том, — возразил Эллери. — Если Казалис заметит, что Селеста выходит из дому каждый вечер в одно и то же время, он может что-то заподозрить.
— Тогда нам лучше изменить время встреч, сынок.
— Давайте сделаем так. Селеста, эти окна на третьем этаже в передней Сомсов, где спит Стэнли?
— Да.
— С этого момента не выходите из дому раньше четверти одиннадцатого и только при определенных условиях. Ваши часы точные?
— В общем да.
— Сверим их с моими. — Эллери чиркнул спичкой. — На моих ровно десять двадцать шесть.
— Мои отстают на полторы минуты.
Эллери зажег еще одну спичку.
— Переведите их. — Когда Селеста сделала это, он продолжал: — Каждый вечер с десяти минут до четверти одиннадцатого стойте у одного из этих окон. Мы будем ждать вас на Первой авеню — завтра, скажем, перед тем пустым складом на углу Тридцатой улицы.
— Мы встречались там в воскресенье вечером.
— Да. Если между десятью минутами и четвертью одиннадцатого вы увидите три вспышки света в каком-нибудь подъезде или переулке напротив дома 486 — мы будем пользоваться карманным фонариком, — значит, Казалис ушел домой, и вы можете спускаться и идти к нам с докладом. Если вы не увидите сигнала, оставайтесь наверху. Это будет означать, что Казалис еще здесь. Если он уйдет между десятью и двадцатью пятью минутами одиннадцатого, вы получите сигнал между двадцатью пятью минутами и половиной одиннадцатого. Если сигнала не будет и на этот раз, значит, Казалис все еще поблизости. Мы будем действовать по той же системе, пока он не уйдет. Ждите сигнала каждые пятнадцать минут. Если понадобится, всю ночь.
В пятницу, согласно рапорту Макгейна в пять часов вечера, Казалис еще не вышел из квартиры. Он оставался дома, пока не стемнело. Селесте пришлось ждать до четверти двенадцатого. Эллери просигналил ей фонарем и проводил ее к месту свидания. Вид у девушки был усталый.
— Я думала, сигнала уже не будет. Он ушел?
— Только несколько минут назад.
— Я весь день старалась быть поближе к телефону, но Стэнли сегодня был совсем неугомонным — ему гораздо лучше, — а Мэрилин не отходила от машинки... Он позвонил вскоре после часа дня.
Квины и Джимми затаили дыхание.
— Снова назвался Полом Нострамом, извинился за то, что подвел ее в «Асторе», объяснив, что внезапно заболел и пролежал до сегодняшнего дня. Он хотел встретиться с ней этим вечером. — Селеста изо всех сил старалась говорить спокойно.
— Ну и что Мэрилин ему ответила?
— Она отказалась. Сказала, что занята важной работой, и чтобы он подыскал кого-нибудь другого. Он попытался назначить ей свидание...
— Продолжайте! — Голос инспектора дрогнул.
— Мэрилин засмеялась и положила трубку.
Джимми отвел девушку в сторону.
— Он проявляет нетерпение, папа.
— Его жена возвращается в понедельник.
Они немного прошлись и вернулись назад.
— Селеста.
Девушка подошла, несмотря на протесты Джимми.
— Что конкретно Мэрилин сказала ему насчет работы, которой она сейчас занимается?
— Что она закончит ее только к завтрашнему вечеру или даже в воскресенье и должна отнести ее... — Селеста запнулась и повторила странным тоном: — Должна отнести ее.
— Значит, в этот уик-энд, — сказал Эллери.
В субботу небо над Нью-Йорком было покрыто тучами, и весь день моросил дождь. Он прекратился только с наступлением сумерек, и на улицы опустился туман.
Инспектор выругался и передал, что не считает скверную погоду поводом для отмены слежки.
— Делайте что хотите, идите на любой риск, только не упускайте его!
День состоял из сплошных неприятностей. Утром у детектива Хессе начались колики. Макгейн сразу же позвонил:
— Хессе вышел из строя. Корчится от боли. Срочно пришлите замену — ведь он там один.
К тому времени как Хэгстром добрался до Парк-авеню, Макгейн исчез.
— Не знаю, где он, — с трудом пропыхтел Хессе. — Казалис вышел в пять минут двенадцатого и направился в сторону Мэдисон-авеню, а Макгейн пошел за ним. Посадите меня в такси, пока я не свалился.
Хэгстрому понадобился час, чтобы разыскать Макгейна и его подопечного. Казалис всего лишь пошел в ресторан, а потом сразу же вернулся домой.
В начале третьего Казалис вышел в деловом костюме через задний двор и двинулся в направлении Двадцать девятой улицы.
Вскоре после четырех Мэрилин Сомс вышла из дома 486 вместе с Селестой Филлипс.
Две девушки быстро шагали по Двадцать девятой улице в западном направлении.
Туман еще не опустился, и моросил дождь. Но уже начинало темнеть.
Видимость была плохая.
Казалис плавно скользил по противоположному тротуару, держа руки в карманах. Макгейн, Хэгстром, Куигли, Квины и Джимми Маккелл следовали за ним поодиночке и по двое.
— Неужели Селеста выжила из ума? — бормотал Джимми. — Вот дура!
Инспектор также бормотал, используя более сильные эпитеты.
Походка Казалиса свидетельствовала о его гневе. Он то замедлял, то ускорял шаг, то останавливался вовсе, слегка вытянув вперед голову.
— Настоящий кот, — заметил Эллери.
— Она спятила! — не унимался Джимми.
— Еще как спятила! — Инспектор чуть не плакал от досады. — Мы ведь все приготовили! А сегодня при тусклом освещении он бы непременно попытался... Если бы не она!
Девушки свернули на Третью авеню и зашли в писчебумажный магазин. Продавец стал заворачивать для них бумагу и другие покупки.