П: Да, наверное. Споешь?
К-С: Не сегодня. Ты, вроде, хотел поэзии? Слушай:
Из тьмы и холода, на крыльях злого ветра
Летит весна, и вот уже – апрель.
По дышащим полям идет Деметра
Божественною поступью своей
Навстречу дочери. Вы думаете – ретро?
Тысячелетья минут. Вновь – апрель.
И Новый Кот опять узрит Деметру,
И Новый Стих родит во славу ей.
К-С: Пушок, положи ручку! Завтра напишешь. Сейчас – спать.
АУ-6: Любовь после смерти
К-С: Добрый вечер, Пушок!
П: Good evening, Dad!
К-С: С матушкой занимался?
П: Yes!
К-С: Ну ладно, переключайся на русский. Что это у тебя?
П: Зевс и Ио! [Протягивает листок отцу: репродукция картины Корреджо]
К-С [огорченно]: Ну вот, правильно Хозяин говорил – рано тебе еще такие картины смотреть. Давай поменяем [протягивает сыну припасенный листок].
П: Эт-т-то что?
К-С: Ио на пути в Египет. Я сам рисовал, нельзя же…
П: Да брось, папа! Что я, не знаю, откуда котята берутся! Корреджо нарисовал Любовь, а ты – корову! Корреджо говорит: как это здорово – любить Бога, отдаваться Богу! А ты… Знаешь, подари-ка ты свою Ио Хозяину, а мне расскажи свой любимый миф про Любовь. Которая стирает различия между Людьми и Богами, которая превозмогает все – даже смерть! Которая всегда побеждает!
К-С: Романтик ты, Пушок. Не могу.
П: Что – не можешь?
К-С: В моем любимом мифе Любовь НЕ превозмогает смерть и НЕ побеждает.
П: Мр-р-у-у-у. Мазохизм какой-то.
К-С: Не бросайся диагнозами: вылетит – не поймаешь. Будешь слушать?
П: Yes!
*****
В далекой Фракии жил чудесный певец – Орфей. Сын речного бога и Каллиопы – музы эпической поэзии. Хорошее происхождение, но недостаточно для бессмертия. Юная жена Орфея – нимфа Эвридика тоже была смертной. И трагически погибла в самом начале их супружества: ее укусила змея, когда Эвридика резвилась на цветущем лугу в компании своих подружек-нимф.
Отлетела душа Эвридики в царство мертвых. Но не смог смириться с этим Орфей: долго тосковал он по своей Эвридике, а потом решил идти за ней к самому Аиду, просить владыку мертвых вернуть ему возлюбленную жену. Как сын бога (хотя и второстепенного), Орфей знал пути в царство мертвых. По одному из входов спустился он к берегам священного Стикса (сами Боги клянутся его водами!) и обратился к Харону-перевозчику. Не слушает его Харон: запрещено живым ступать на тот берег. Тогда ударил Орфей по струнам своей кифары. Волшебные звуки понеслись над черными водами: придвинулись, заслушавшись, скалы, подлетели ближе неприкаянные души – и вместе с ними вошел Орфей в ладью очарованного Харона.
Так, не переставая играть, дошел Орфей до трона Аида и запел о своей любви, о своей потере. Заплакала Персефона, склонил голову сам Аид. Даже не знающих жалости мстительниц-Эриний, даже ужасную трехликую Гекату тронул своей песней Орфей. А когда он закончил, поклялся Аид водами Стикса, что исполнит любую просьбу чудесного певца.
Конечно, Орфей попросил отпустить (на время!) его Эвридику, дать ей – такой юной – испытать радости жизни. Беспрецедентный случай! Аид шокирован, но клятва есть клятва. Он согласился выполнить просьбу Орфея, и даже дал ему в провожатые быстроногого Гермеса – но при одном условии. Идут в связке: Гермес – Орфей – тень Эвридики, причем Орфей не должен оглядываться. Оглянется – вернется тень в царство мертвых, уже навсегда.
Доставил Гермес тень Эвридики, и двинулись все в поход: через поля, через Стикс, по крутой каменистой тропке. Долог путь. Наконец забрезжил свет – близок уже выход в мир живых. И тут дрогнул Орфей. А идет ли еще за ним Эвридика (ведь тень ступает беззвучно), не отстала ли, не блуждает ли, потерянная, далеко внизу? Не выдержал – оглянулся. И успел увидеть лишь, как отлетает от него тень Эвридики, растворяется во тьме.
Долго стоял на тропе Орфей. Потом повернул назад, к Стиксу. Но категорически отказался везти его Харон. Семь суток провел Орфей на мертвых берегах, потом вернулся к себе, во Фракию. Прошло четыре года – ничего не изменилось: скорбит Орфей по Эвридике, не хочет даже смотреть на женщин, лишь иногда играет и поет, и все о потерянной возлюбленной. Однажды пел он так на полянке; дикие звери выходили из леса и слушали, скалы и деревья придвигались поближе. И тут налетела развеселая стая вакханок: местные женщины отмечали весенний праздник Вакха. «Вот он, ненавистник женщин!» – выкрикнула одна, а другие стали забрасывать Орфея всем, что попалось под пьяную руку. Тщетно молил о пощаде Орфей – добили его вакханки, разорвали тело руками, а голову вместе с лирой выбросили в реку.