Стыд и срам. (Какая все-таки Элли эмоциональная!) Но я думал — ладно, по крайней мере, мне позволят сидеть на шкафу и насмехаться над ними. В смысле, никому ведь не придет в голову заставлять кота играть в спектакле илу плясать, правда? Может, с собаками такой номер и пройдет, но не с котом же.
Так что, думаю, пусть себе устраивают представление, так и быть.
Как же я ошибался!
5. Жаба в свадебном наряде
Угадайте, во что удумали играть три балбесины? Да. Какая удача. Спектакль по детским стишкам о котах. Эта потрепанная, дряхлая книжища, из которой вы сто лет как выросли, все еще стоит у вас на книжной полке? Не пробежаться ли по любимым строкам, которые читала вам бабуля, когда вы носили подгузники и пускали пузыри?
Разумеется, «Динь-дон-донце, кот в колодце!». И старинная веселая песенка «Эй, глядите, выше, выше — кот со скрипкою на крыше». И та, помните, трагическая история «Три котенка горевали — рукавички потеряли». И еще «Где была ты, кошечка, где была?».
Не говоря о слащавой, тошнотворно-приторной — как раз в стиле Элли — песенке «Люблю я кошку Пуську, милашку и лапуську». Я всей душой надеялся, что они о ней не вспомнят.
Угадайте, на чем они остановились?
Ага. На самой ненавистной. «Люблю я кошку Пуську».
Элли избрали на главную роль. Близнецы принялись ею командовать:
— Элли, сядь перед елкой, чтобы вокруг тебя сверкали дождики и украшения.
— Осторожно, не упусти Таффи. Помни, что сказал твой папа.
— Склони голову на бок и улыбнись.
— Расправь юбку. Будешь как принцесса.
Ну-ну… Элли нарядили в платье с рюшками-оборками, из которого она сто лет назад выросла. Если желаете знать мое мнение, это больше походило на подтаявшую горку мороженого, чем на принцессу. Двое горе-режиссеров продолжали руководить:
— Обними Таффи покрепче.
— И не прячь свое колечко, оно такое красивое. Вот так. Ой, Элли! Ты прям как из сказки.
(Во-во. Из сказки про жабу в свадебном наряде.) Потом они пристали ко мне:
— Перестань вырываться, Таффи. И улыбнись, это же представление!
Не понял, с чегой-то мне радоваться. Меня всего стиснули, держат силой под этой дурацкой елкой. Вся шкура в иголках, и потом, очень уж меня нервировала эта здоровенная фея на верхушке: того и гляди рухнет на голову! Слишком она тяжелая для такой хилой елочки. Но Элли сама смастерила ее в детском саду, поэтому все старательно не замечали, что туловищем она похожа на взорвавшийся рулон туалетной бумаги, а лицом — на сплющенный в сумке помидор. Тоже мне, фея.
6. Крики и слезы
Ой, да ладно, ладно! Ну так отшлепайте меня! Я потерял терпение. Да и вы бы свое потеряли. (И возможно, быстрее, чем я.) Меня уже тошнило от похлопываний, поглаживаний и песен в исполнении Элли.
Весь ужас в том, что у Элли голос, как у коростеля, а голос коростеля похож на скрип старой березы. А по мне, так береза скрипит гораздо приятнее, чем Элли, когда думает, что поет.
Качая меня, как младенца, она в девятнадцатый раз завела эту идиотскую песенку:
Ну так вот, она крепко ошибалась. Потому что я ее здорово поцара. (Причем непреднамеренно, прошу учесть. Я просто выставил лапу, чтобы она перестала наконец меня гладить. Откуда мне было знать, что она в этот момент наклонится и поцелует меня в нос? Придумала гениальный сценический ход!
Меня. Кота! Поцеловать в нос! Если хотите знать мое мнение, она прямо-таки нарывалась на неприятности.)
Как вы понимаете, последовали крики и слезы. Маман, папан, дядя Брайан и тетя Энн примчались посмотреть, что произошло. И все разом уставились на крохотную царапинку на руке Элли. Да ее и в микроскоп не разглядишь, а дядя Брайан забегал кругами, причитая что-то насчет бешенства.
Бешенство! Чушь чепуховская! Честно сказать, я был обескуражен. Во-первых, Элли делали прививки. А во-вторых, бешенство бывает от диких собак или летучих мышей. Но уж никак не от музыкально одаренных котов, которых утомил скрип над ухом. Ой, то есть пение.
И так меня это достало, что я вышел из комнаты, никем не замеченный: все суетились вокруг Элли. И оказался в буфете. Совсем один, в полной темноте. Только два больших прекрасных глаза печально сверкали во мраке: я, как всегда, никем не понятый, прятался от людей и ждал Рождества безо всякой радости и надежды.