— Хамми, и кто ещё? — спросила Маргина, глядя на закружившегося Хамми.
— Это я, — виновато, не оборачиваясь, басом ответил Мо, на котором лежали Маргина и Хамми. Маргина засмеялась.
Впереди возвышались горы. Ваду растянулись длинной цепочкой, голова которой терялась впереди, за пригорком. Цепочку замыкал Па в неизменном чёрном костюме и чёрной шляпе. А впереди шёл Ва-Гор, чутьём определяя дорогу, на её коне, отданным за ненадобностью. В том смысле, что ездовой пушистый кошак намного лучше, чем костлявый конь. Они так ни разу не поговорили за всё время путешествия. Может это и к лучшему – зачем теребить душу. Всё равно общего будущего у них нет. День, два и они расстанутся – навсегда.
Мимо проходили ваду, совсем не воинственные, опустившие головы и идущие след в след. Может и не стоило их выгонять, а попытаться прижиться друг к другу. Может быть, но она думала о своём племени. А Ва-Гор пусть думает о своём. Он мужчина, в конце концов.
Подошёл Хаммипапа и они с Мо и Хамми застыли друг возле друга. Маргина знала, они так общаются – без слов. Что-то вероятно случилось. Непривычно заколотило сердце и в душе нависло беспокойное облако. У неё тоже что-то случилось, что-то с родными, которых она никак не могла собрать вместе. Хамми повернулся к ней и сказал:
— Этому миру угрожает смертельная опасность.
В воздухе пахло зимой. Серое небо колпаком накрыло зубчатые вершины гор, и даже день казался поздним вечером. Изредка в воздухе пролетали одинокие снежинки, выписывая немыслимые пируэты, и растворялись в небе. А для фреи Арис день казался романтичным и светлым просто потому, что она каждую минуту ощущала быстрые взгляды, невольно бросаемые Манком, но так явно, что душа наполнялась давно забытой дрожью.
Если женщина ловит на себе взгляд мужчины, она всегда становиться краше, соблазнительней, глаза начинают блестеть и только что скукоженный бутон распускается в яркой, ослепительной улыбке. Женщина всегда ловит взгляды. Это как допинг, как крылья, позволяющие женщине быть женщиной. Манк не монах, но фрея Арис, сделала его мальчишкой, выбила из привычной колеи независимого мужчины. И это его смущало.
— Манк, а почему ты до сих пор один? — не оборачиваясь, спросила, стоящая на носу, фрея Арис. Манк немного помолчал.
— Не знаю. Возможно работа. А возможно не нашёл той, с которой хотел бы провести всю жизнь. А ты?
— Я? — обернулась Арис. — Я…так же как и ты – работа и всё такое…
Они помолчали не находя продолжения. Арис подошла к штурвалу и подняла глаза на Манка: — Тебя сменить? — она положила на его руку свою. Он свою не убрал.
— Нет.
— Нет? — она вызывающе посмотрела ему в глаза.
— Да, — засмеялся он, и прижался к её губам. А потом они упали под навес, с жадностью впиваясь друг в друга, до боли в зубах, лаская ненасытные тела, забыв, что есть ещё что-то на свете, кроме них самих, между небом и землёй в этот холодный, жаркий день. Их никто больше не видел в этот день. Даже птицы…
Динозавр эораптор добегался – пастух, внезапно потерявший своё стадо, обнаружил динозавра мирно спящим возле холодильника и рядом — кусочек недоеденного мяса. Этой улики хватило, чтобы списать на эораптора всё стадо, а поскольку в город пришёл указ о доставке редких животных в «зоопарк» его тут же, спящим, и повязали.
Холодильник не трогали, так как непонятно, что это за штука, просто к эораптору добавили письмо, в котором описывали сопутствующие материалы, как-то: белый ящик прямоугольной формы высотой с человека, непонятного назначения. Нагруженный на повозку эораптор, проследовал в город Тизер, а потом отправлен дальше – через Габро в Боро.
Бывший советник Шерг увидел проезжавшую повозку с эораптором на городском базаре в Тизере, где он, под видом героя войны, демонстрировал жуткую левую половину лица, обгорелую до кости, с вытекшим глазом. Это давало неплохую прибыль – в его шляпу так и сыпались монеты. Обезображенное лицо давало и другую выгоду – в нем никто не мог узнать Шерга, по указу – государственного преступника, которого необходимо уничтожить на месте. Подобного указа не помнили даже старожилы.
Шерг, груженный провизией в котомке, перешёл мост через речку Таун и, немного прошагав по дороге, увидел на обочине холодильник, который одиноко стоял в поле возле реки. Шерг подошёл, осмотрел всё вокруг и дёрнул ручку. Холодильник открылся и на полке Шерг увидел четыре килограмма мяса. Шерг не из тех, кто даёт пропасть добру: он тут же развёл костёр, нарезал мясо кусками, надел их на прутики и поджарил на углях. И прекрасно пообедал. Стало прохладно, падал снег, а после обеда не мешало бы поспать. Шерг открыл холодильник, вытряхнул оттуда полки, положил его на землю, залез и закрылся. Не дуло, вскоре он пригрелся и заснул.