Поражённые Тая и Роз, увидев начальника в четырёх ипостасях, с ужасом ожидали своей участи, а Рыжик, испытав сильные эмоции Шерга при разделении, которое Шерг желал другим, думал: делить девушек или не делить. Считав симпотами эмоции Маргины, разочарованно определил, что не всем людям нравятся такие мысли. Поэтому, он с перебором впрыснул в кровь девушек немного алкалоидов, доведя их до состояния эйфории.
— Девочки, идите домой, и отдохните, — бросила им Маргина. Тая и Роз, почти доведённые до состояния экстаза, уже собирались ускользнуть, но чувство долга у Таи поинтересовалось:
— А завтра?
— А завтра, как всегда, — сказала Маргина и беспомощно спросила у Байли: — Куда же убежала Элайни?
Маргина хлопотала возле Фроста, а когда заметила, что опустился вечер, растерянно воскликнула:
— О, боги фрей, я забыла о заседании Совета Фрей.
Вытащив из сумки мэтлоступэ, она вскочила на него и умчалась, покинув Байли возле отца. Перчик пожелал проводить Леметрию, так как завтра ей нужно уезжать домой, а Хенк и Рыжик остались с Байли в доме доктора Фроста.
— Иди, поспи, — сказал Хенк, улыбаясь Байли, — а я подежурю.
— Можете идти вдвоем, — сообщил им Рыжик, — я справлюсь без вас.
Молодые люди подозрительно быстро согласились и исчезли, а Рыжик остался размышлять у дивана, где на боку лежал усыплённый доктор Фрост. Слой информации, полученной Рыжиком за такое короткое время, оказался таким насыщенным, что он не успевал систематизировать накопленное в глифомах.
Его темп жизни на планете Даррес в туманности Кошачий глаз, созвездия Дракона, значительно отличался от жизни на Глаурии: его планета, пустынная и безжизненная, могла порадовать только редкими падениями небесных тел, на мгновение нарушающих мерное течение жизни.
Единственным его развлечением оставалась игра с метеоритами в салки. Рассчитав, куда упадёт небесное тело, Рыжик подставлялся под него, чтобы он его осалил, как в детской игре. То, что после такого шлепка ему приходилось собирать себя по кусочкам, составляло изюминку игры, занимая его на некоторое время.
Сейчас, увидев такую красивую планету, как Глаурия, он поклялся себе, что по возвращению домой изолирует участок планеты и сделает для себя сад, где, возможно, заведёт себе какую-нибудь зверушку, которой посвятит всё свободное время.
Размечтавшись, Рыжик подумал: «А, не замахнуться на большее?» — вспоминая, чем грозят Хранителю подобные мероприятия. Собственно говоря, особенно беспокоиться не приходилось, так как больше, чем забвение в какой-нибудь дыре, ему не грозило.
Шорох во дворе нарушил мерное течение мыслей Рыжика, и он с интересом погрузил свои симпоты в новое существо, появившееся возле дома доктора Фроста. Странный бутерброд из оболочек его позабавил: наружная оболочка принадлежала самцу, а внутри расположилась самочка. Как оказалось, самочка не кто иная, как разыскиваемая Элайни. Рыжик ничего не предпринимал, наблюдая симпотами, что она собирается делать.
Обследуя всё снаружи, Элайни обошла вокруг дома, тихо приоткрыла дверь и зашла в зал, полуосвещённый шаром. Увидев возле дивана сидящего кота, она зашептала: «Серёжа, это ты?»
Кот ничего не ответил, а вот Фрост открыл глаза. Приходить в сознание доктору рановато, но Рыжик решил, что пусть всё идёт естественным путём. Увидев силуэт Сергея, он спросил:— Элайни, это ты?
— Да, дядя Фрост, — ответила Элайни, а Рыжик наблюдал, как спрятавшаяся внутри Сергея женщина управляется с его телом.
— Элайни, ты моя дочь, — слабым голосом сказал Фрост.
— Конечно, дядя, ты мне, как отец, — успокоила его Элайни.
— Элайни, ты моя родная дочь, — упорствовал доктор Фрост, — мне осталось жить немного и потому ты должна об этом знать.
— Что случилось? — спросила Элайни скорее кота, но ответил Фрост.
— Меня подстрелил Шерг, — сообщил доктор Фрост, — но это не важно, я хочу сообщить тебе, кто ты есть, пока я не умер.
— Ему, правда, так плохо, — снова спросила Элайни кота, и тот тихо ответил:
— Не думаю.
— Элайни! Внимательно слушай меня и не перебивай. Я должен сказать тебе нечто важное, — шептал доктор Фрост и Элайни, чтобы он не тянулся, склонила к нему голову и кивнула, — так вот, слушай, — дядюшка немного отдышался и продолжил, — вы с Байли родились в одну ночь и почти в тот же час. Вначале родилась Байли. Королева Селивия умерла сразу, я ничего не мог сделать. С Байли на руках я бросился к Маргине, когда она рожала тебя. Я тебя принял на руки.