Второй раз просыпаюсь от голосов.
— … Ой! Горячая!
— В другую сторону поверни.
— Надо же, теперь холодная!
— Кто хочет пи-пи? Это тут! — сестренкин голос. — Знакомимся с «белым другом».
Лучше сделать вид, что сплю. Вчера я сантехнику показывал, но это было вчера. Ага, заперлись в туалете. Вскакиваю и привожу себя в порядок.
Когда бодрые и веселые девушки появляются из туалета, веду всю троицу в столовую. В коридоре сестренка сует мне в руку упаковку таблеток. Или простила, или что-то задумала. По-любому играю наивного и благодарного. Трусь щекой об ее ухо.
— А меня так не ласкал, — слышу за спиной ехидный шепот.
Позавтракали быстро, и пошли осматривать Оазис. Больше всего Тамарр поразили огороды. Не машины, не четырехэтажные дома, не аккуратные ряды пальм вдоль улицы, а огороды, в которых росла всякая зелень. То, что вершки и корешки можно не выискивать где-то, а выращивать рядом с домом, было для нее открытием.
— Кирра, ты сегодня в увольнении? — интересуюсь у сестренки.
— Не-а! Я на спецзадании. Тебя страхую с тех пор, как ты на Диком материке высадился. Татака, типа, проболталась, что ты особое задание выполняешь. А мама отозвала меня из Корпуса тебя страховать. Когда вернешься из отпуска, вместе будем хвосты сдавать.
— Чьи хвосты вы будете сдавать? — насторожилась Тамарр. Пришлось объяснять, что речь не об охоте, а о долгах по учебе. Обе девушки захотели посмотреть, где и как мы учимся.
— Отлично! Идем парней проведаем! — не стал спорить я.
— Только не забудь сказать, что ты здесь проездом. А то меня загребут на занятия, — инструктирует сестренка.
От Железного дома до Универа всего четверть часа пешком. Но я провел девушек вдоль канала, чтоб похвастаться мостами. Почему-то, мосты никого не удивили. Даже странно. Зато с последнего моста сказочно красивый вид на озеро, пальмовую рощу и Железный дом.
К универу подошли не с парадной стороны, а с тыла. Там у нас небольшой стадион, беговая дорожка, лодочная пристань и полоса препятствий. На футбольном поле Татака гоняла второкурсников. Ребята уже знают, за какой конец меч держать, поэтому считают себя жутко крутыми. Мол, круче них только горы. Завидев нас, Татака приказала разбиться на пары и заниматься самостоятельно. А сама так сжала меня, аж ребра затрещали.
— Здоров будь, отшельник! Когда вернулся?
— Еще вчера. Показываю любимым как мы живем. А здесь какие новости?
— Какие у нас могут быть новости? — фыркнула Татака. — Видишь этих балбесов? Вчера после матча в раздевалке затеяли драку со Стальными. Не поверишь, дали себя побить!
— А выиграл кто?
— Ничья, три-три. На поле победить не смогли, решили в раздевалке продолжить.
— Засранцы! Слабаки.
Курсанты недовольно загудели.
— Они не верят, что слабаки, — подмигнула мне Татака. — Хочешь надрать им задницы? Вратарь, капитан, выйти из строя!
Я присмотрелся к парням. Оба не раз попадались патрулям старшекурсников при попытке уйти в самоволку. Если с патрулем нет наставника, мы шума не поднимаем. Просто заворачиваем неудачника назад. Есть неписаный закон — одна попытка уйти в самоволку в сутки. Попался — жди следующей ночи.
Курсанты тем временем собрались вокруг нас полукругом. С одной стороны, интересно им. С другой — никто не хочет приближаться к наставнице. Есть риск стать учебным пособием.
— Встать! Смирно! — рявкаю я. — Бойцовые коты… Позорище вы, а не бойцовые коты! Вы обязаны были победить! Кто против вас? Дети богатеев! Маменькины сынки. Как вы смели проиграть?
Забираю у двоих ближайших курсантов деревянные мечи — боккэны.
— В самоволки бегаете, а драться не научились. Ну-ка, вдвоем на одного! Покажите, что умеете.
Парни довольно грамотно заходят с двух сторон. А я просто стою и с дикой скоростью вращаю боккэнами. Время есть. Им еще по четыре шага надо сделать.
Тот, который слева, который вратарь, идет в атаку. Но это ложная атака. Он просто отвлекает на себя внимание, настоящая атака будет с другой стороны. Именно так нас учили на втором курсе. Резко разворачиваюсь и отбиваю атаку справа. Слишком резко! Ломается боккэн. К счастью, не мой. Теперь Татака по голове настучит за порчу инвентаря.
Не глядя отбиваю выпад за спиной. Второй курс — никакой фантазии. Разворачиваюсь и бью обоими боккэнами по мечу соперника. Одним — посередине, вторым — по концу боккэна. Таким сдвоенным ударом я должен был выбить оружие у него из руки. Вместо этого слышу треск. Второй сломанный боккэн. Вратарь, блин, с мертвой хваткой. Теперь трясет отбитыми пальцами.