Во-вторых, по его воспитанию, манере речи, навыкам фехтования было видно, что кот этот в прежней своей жизни был если не принцем, то точно сыном аристократа. Так что Феотис не лгал как минимум про своё аристократическое происхождение.
В-третьих, инквизитору было жалко, что он, отрубив голову магу, таким образом, лишил его последней, пусть и ложной, но надежды на спасение, как полагал по незнанию принц. Каким бы плохим ни показался бы Реммет со стороны за то, как жестоко порою расправлялся с магами, как в случае с Йоффой Гундлангом, но, тем не менее, он был добрым, справедливым парнем и не желал никому зла. А в особенности отчаявшихся людей надежды лишать последней. Порою ж ведь для такого человека только надежда, пускай и пустая, и может быть путеводной звездой, если остальные погасли. Так чего ж не зажечь на ночном небосводе новую, если есть такая возможность? Даже такому раздолбаю, как Истрам Реммет шанс подарил. А чем принц хуже, к тому же заколдованный? Тут ещё и долг прибавляется, исполнение которого для инквизитора свято.
Да и в конце концов, если Феотис врёт, Реммет казнит его не задумываясь за клевету и ложь. Так что поводов не верить, не помогать по сути и не было, потому инквизитор и согласился истинно законному королевичу Эльменского королевства помочь.
Хотя, в глубине души инквизитору было и не особо приятно помогать Феотису взойти на трон. Реммет и сам бы этому принцу глотку бы перерезал, услышав, что королевич собирался сделать после прихода к власти:
– Каждый мой враг ответит по заслугам за свои деяния! Я отрублю головы этому узурпатору, королевскому егерю, родственникам мачехи до седьмого колена и всем лордам и членам их семей, которые сразу отреклись от меня и признали власть мачехи и этого подонка Кродса после смерти отца! Клянусь, каждый, кто повернулся ко мне спиной, кто сплёл этот заговор, ответит!
История разных королевств знала много примеров безумных и кровожадных королей. Но самый яркий пример был описан в Великой Альде в лице великого хана мурайшитов Ульбангу, который видел в полубоге Идвенсе угрозу собственной власти. В своём безумии, страхе и патологической паранойе хан Ульбангу приказал убить в городе всех бородатых и длинноволосых людей в своей столице в надежде, что один из казнённых будет Идвенсом. Ятаганы стражников великого хана лишили голов почти две трети мужского населения города, и кровью были залиты все улицы. Но Идвенса убить так и не удалось, а на следующий день он уже провёл новую проповедь на горе Искхар, осудив хана Ульбангу, но требуя не мстить стражникам из числа его людей, ибо были они людьми подневольными, а простить их, что, несомненно, сложно, но позволит жить в мире мурайшитам и трёхлистникам, что уверовали в трёх богов и полубожественную сущность Идвенса.
И не соглашался бы инквизитор, да и не должен был помогать Феотису, так как чувствовал в его словах и взгляде ту же ярость, тот же леденящий душу ужас, что преследовал хана Ульбангу, так боявшегося Идвенса, но маг обратил его в кота в сапогах, а потому не убить колдуна инквизитор не мог. А гибель его означала бы возвращение Феотиса, вернувшего бы после своё истинное человеческое естество, к власти – возвращение законного правителя, что не противоречит церковным канонам. Потому при всём желании сказать нет, инквизитор согласился помочь.
Так, согласившись, Реммет и был втянут в политическую авантюру, в которой участвовал лишь по воле случая, но были у него на то причины и мотивация. Но как заставить вписаться в это действо Шута? Ему все эти оборотные чары с интригами высшего света были по крайней мере сейчас по барабану. Что заставит его помогать?
Всё время, пока Реммет охотился на мага, Шут пробыл в таверне, набивая своё изрядно исхудавшее пузо, около двух часов. Взял себе похлёбки, перловки с курицей и ел, наслаждаясь каждым кусочком. Потом заказал какого-то эльменского гадкого пойла, сродни вину, только куда омерзительней на вкус и, понятное дело, дешевле. Но расслабляло хорошо, поэтому сойдёт. И чувствовал себя Шут самым счастливым человеком, поражаясь тому, как мало нужно нам людям для счастья. Одни из кожи вон вылезают, чтоб чахнуть над накопленным златом или завоевать побольше земель. А таким, как Шут, достаточно поесть, и большего не надо. Вот в чём истинная прелесть нищеты.