– Нет! – возразил Реммет, – родню виновных ты не тронешь! Или поклянёшься мне, или я разворачиваюсь и ухожу! Выбирай!
– Реммет… – тихим голосом пролепетал Феотис, явно не ожидавший такого поворота.
– Это моя цена! – твёрдо отрезал инквизитор и просто встал на месте.
– Реммет, не забывай про закон о престолонаследии, который признаётся церковью!
– Кроме закона Идвенса, кроме закона инквизиции у меня больше нет никаких кодексов, сводов и правил, что посмеют меня сдерживать. Делай выбор, принц, или будет поздно.
Будущему королю сейчас нужно было выбрать, но как такового выбора у него не было. Опоздает или не придёт к коронации Кродса – лишится короны. Пойдёт навстречу просьбе Реммета – допустит угрозу собственной власти. И в этой дилемме для Кота в сапогах не было верных решений, но присутствовал вариант, допускавший меньше всего потерь. Именно его королевич и выбрал, заранее помолившись всем богам об успехе.
– Я Феоитис, принц Эльмена, обещаю не устраивать кровавой бани своим врагам. Клянусь соблюдать все законы и заветы Великой Альды. И прошу тебя, инквизитор Реммет из Зельдена, в благом деле реставрации истинной правящей династии помочь мне всем, что в твоих силах. Взамен я даю тебе свою руку в знак вечной дружбы.
Кот протянул церковнику волосатую, когтистую лапу. Реммет же, пусть и брезговал заразиться скверной магического эфира, руку в ответ протянул, хоть и допускал, что Феотис просто может солгать. Но понять этого по лицу и жестикуляции он не мог: принц во всём подражал котам, а потому сложно было сказать, о чём он думает в данную секунду, как и хозяева не всегда могут понять эмоции своих домашних питомцев, вроде и ласковых, но кусающих уже в следующую секунду без причины. Поэтому инквизитор доверился. Возможно, в очередной раз зря. Но что поделать, если работа такая? Хотел он или нет, на Феотиса наложили заклятие, и его нужно было снимать. И как бы Реммету ни хотелось, чтобы всё было наоборот, встретился он с принцем Эльменским при таких обстоятельствах, что нельзя было не снять заклятие и убить мага, не поучаствовав в дворцовых интригах. Оставалось только верить в благоразумие, Феотиса, ибо стать пускай косвенной, но причиной массовых репрессий инквизитор точно не хотел.
– Я надеюсь на твоё милосердие к врагам короны… – отвечал Реммет, чувствуя, как когтистые кошачьи лапы всё сильнее сжимают его руку.
Кот резко поддёрнул инквизитора к себе, крепко обнял и похлопал по плечу. Реммет же еле дышал в крепких кошачьих объятьях уже в который раз поражаясь тому, какие же силы придаёт заколдованному человеку магия безумия.
– Спасибо тебе, Реммет! – отвечал Феотис, – а теперь пошли. Времени на излишние братания у нас нет!
И они пошли через каналы замка по пояс в воде. Пройдя по ним около сотни шагов, вышли на лестницу, что вела на поверхность.
– Вот мы и внутри! – отвечал Кот, замурлыкал и вылез наружу. Реммет последовал за ним.
***
Разумеется, по степени красочности, роскоши и помпезности празднества простые жители Кридланда не шли ни в какое сравнение с её знатью. Центр со всеми их богатыми, пышными кварталами буквально громыхал от фейерверков, а карнавальные костюмы празднующих покрывались натуральной позолотой, в результате чего люди на фоне огней и фейерверков буквально блистали разными оттенками, натурально ослепляя друг друга.
Глядя на эту картину, немного непривычную для себя, Реммет в очередной раз убедился в правоте тех, кто говорил, что пусть Эльмен, как королевство, несильно и велико, но празднуют они всегда так весело и пышно, будто вчера стали империей. И это учитывая, какое нищенское положение при высоких налогах влачил простой народ Эльменского королевства, при этом умудрявшийся праздновать коронацию как величайший день в истории и растрачивать на кутёж последние деньги.
Впрочем, инквизитор не собирался осуждать знать за подобное. За всё судят боги, а кто не без греха, как говорил, Идвенс, тот пусть первым вонзит нож в грудь грешного. Поражало лишь одно: как за долгие годы народ Эльмена не поднял против своих господ и богачей восстание, настолько разительным было социальное расслоение между сословиями? Впрочем, взглянуть на глаза Феотиса, полные непреодолимого желания отомстить и утопить обидчиков в крови, всё встаёт на свои места. Возможно, что люди просто боялись своих королей так сильно, что были готовы подобное терпеть. Либо же настолько любили, что принимали расслоение, как данность, и не видели ничего такого в подобных празднествах, кои Реммет в тех обстоятельствах считал пиром во время чумы. Всё-таки нищим был народ Эльмена, и терпеть им эту безысходность, когда тут празднуют на широкую ногу, как-то не с руки. А богатый люд мог бы и раздать денег нуждающимся, чтобы те были рады. Нищему же много не нужно. Миска супа, и он, будто собачка, боготворить тебя готов. И как богатым это в голову не приходит?