– В Хаяффе свитки не запрещены? – удивлённо спросил Феотис Реммета.
– Нет.
– И типа магам там можно спрятаться, получается?
– Нет. Там разрешены только свитки.
– Странно. А почему так?
– Я законы Хаяффской державы не сочиняю, чтобы знать почему. И, тем более, там не живу. Уверен только в одном. Если пойдём на Хаяффу войной, чтобы сжечь свитки, нашу армию разгромит быстрее жара, пустынная пыль и жажда ещё до столкновения с хаяффитами.
Факиры встали, приготовились и зажгли в ладонях по огоньку. Публика встрепенулась. Зарядившись реакцией толпы, они начали медленно двигаться. Вдруг будто из ниоткуда сначала тихий, еле слышимый, потом всё нарастающий в громкости появился звонкий, чуть вязкий звук зурны, издававший типичный для восточной страны набор нот. Когда мелодия стала сильнее и громче, вступил музыкант, начавший медленно перебирать струны на уде. Факиры в этот момент, танцуя, вращая руками начали рисовать огнём фигуры разных форм в воздухе, которые благодаря магии приобретали способность оставаться в воздухе в течение некоторого времени. Потом вступает барабан. Ударник тихо-тихо отбивает ладошками дробь, звук всё нарастает. Внезапно он со всей силы шлёпает по поверхности дарбуки, и в такт с ними факиры подносят ко рту огоньки. Дуют в них, и те преобразуются в длинные языки пламени, образовавшие изображение дракона. Эти огненные иллюзии меняли направление движения по велению факиров, высоту, пролетали прямо над головами гостей и перед лицом королевича Кродса. Тот со смехом отпрянул назад, вжавшись в трон. Инквизитор Крайгер, было, возмутился и приготовился вытащить палаш. Но Кродс его остановил жестом руки.
Ещё около трёх минут факиры продолжали представление, делая из огня различных животных. Публика пришла в неописуемый восторг, и с окончанием выступления по залу прокатились громогласные овации. Факиры закрыли свитки, огонь из их руки исчез, они поклонились и ушли к остальным артистам.
Всё это время Реммет пристально глядел на стоявших с Кродсом придворных. И никто из них даже на мгновение не давал повода для мысли, что один из них может быть колдуном. Правда, среди них уже не было Крайгера.
И только выступление закончилось, к нему с Феотисом подошли герольд, распорядитель, этот самый Крайгер и охранник из числа стражи.
– Вы те самые новенькие артисты? – спросил придворный инквизитор. Отличала их от обычных инквизиторов церковная красная фашья вместо кожаного ремня.
– Да, – отвечал Реммет, волнительно вздохнув. Самым ужасным для него было то, что он знал Крайгера со времён обучения в школе инквизиции. А тот знал его. И этот, как назло, буквально вглядывался в глаза Реммета.
– Знакомые черты лица… – задумался инквизитор Крайгер, – вы случайно не из Бревета?
– Именно оттуда… – произнёс Реммет, стараясь не смотреть своему коллеге в глаза.
– А я из Неймедена, насколько знаю… – Крайгер улыбнулся, – хорошего вам выступления.
– Как вас объявить? – спросил герольд.
– Шут из Бревета и чудище с южных саванн! – отвечал инквизитор.
– Хорошо. Сейчас выйдете выступать, – произнёс герольд с молчаливого согласия Крайгера и сира Эйвела, и они отошли.
Внезапно инквизитор почувствовал, что его кольцо нагрелось. В эту секунду он был на грани, ведь его могли раскрыть. У колец был побочный эффект. Рядом друг с другом они не просто нагревались как рядом с магией, они буквально раскалялись, да так, что их нужно было сразу снимать! На секунду инквизитор обратил внимания на то, как подозрительно Крайгер взглянул на своё кольцо, но не повернулся на Реммета вновь. Подумать только! Они с мьсе Цап-царапом были в шаге от абсолютного фиаско! Повезло также и в том, что хватило ума спрятать кольцо под шутовской варежкой.
Феотис отвлёк инквизитора от дурных мыслей.
– Что будем делать, Реммет?!
– Что? – выдыхая после стресса отвечал тот.
– Ты глухой? Ты не слышал, что он сказал? Мы должны идти выступать! И что мы будем делать?! Мы же не артисты.
– Господи, ты своим отчаянным мяуканьем сбил меня с мысли!
– Что может сейчас быть важнее мысли о том, что мы в полной жопе?!
– Не выражайся!
– Да иди ты нахуй, мать твою еби, инквизитор! Если сейчас не убьём мага нас если не порубят сразу, то отрубят головы потом! На гильотине! Знаешь, что такое гильотина?! После того, как голову отрубят, она ещё несколько секунд жива, как говорят! Я не хочу видеть в последнюю секунду жизни кричащую толпу, наслаждающуюся моей отрубленной башкой! Что нам делать?!