Задолго до того, как Джо вошел в домик Мэйвити, Дульси крадучись двигалась по краю крыши, не сводя глаз с улицы. Массивные кроны деревьев шелестели среди темных крыш, на которых гарцевал порывистый морской ветер, и лунный свет разливался и исчезал, съедаемый бегущими облаками; телефонные провода раскачивались в диковинном танце, а в открытом окне мансарды белые занавески трепетали, словно рассерженные призраки. Судя по ударам часов на башне суда, она бродит по крышам с трех, а сейчас уже почти шесть. Азраил не появлялся. Она начала беспокоиться, что он вообще не ушел из дома или вернулся туда, застав врасплох Джо.
Неужели она недостаточно ясно отметила свой маршрут от болота? Или она отметила его чересчур ясно? Она терлась щеками о каждую поверхность и еще оставляла маленькие влажные следы — неужели Азраил что-то заподозрил? Она молила, чтобы он не разгадал их план и не остался в засаде поджидать Джо. Ей страшно хотелось вернуться к дому Мэйвити, но она понимала, что этого делать ни в коем случае нельзя. Единственное, что ей оставалось, — это продолжать поиск, оставляя метки на пути.
Вдруг что-то шевельнулось в темном переулке. Он? Дульси мигом перескочила на раскидистый дуб и, миновав двухметровую расщелину между домами, оказалась на крыше швейцарского кафе. Вытянувшись возле водосточного желоба, она внимательно разглядывала скопление теней, в которых ей почудилось движение.
Но было тихо. Никаких признаков Азраила.
В конце концов она перебралась на угол, откуда хорошо вид на была вся улица. Там она и ждала, продолжая наблюдать, пока уличные фонари не начали гаснуть один за другим, а нижняя часть неба приобрела цвет латуни, над которой стремительно бежали темные облака. Часы на башне пробили 6. 30. Может, этот кот все же вернулся к Мэйвити, и сейчас они с Джо сцепились в страшной схватке?
Одинокая машина прошуршала по проспекту — какой-то любитель рано вставать отправился на работу. Владелец магазина поставил мусорный бак на обочину дороги и начал поливать папоротники и герань в своем палисаднике. Дульси уже собиралась сменить наблюдательный пункт и поискать Азраила на других улицах, когда из-под припаркованного грузовика явился он, неторопливо вышагивая и принюхиваясь к порывам ветра. Остановившись прямо под ней, он облизал лапу и разгладил усы. Азраил казался обеспокоенным и время от времени посматривал в сторону болота. Знал ли он о ее присутствии? Нашептывало ли ему что-нибудь его шестое чувство? Он снова двинулся прочь, и Дульси, не мешкая, последовала по крышам за ним.
Но он снова остановился у кафе «Мясо в горшочке» и принялся вглядываться в патио, глубоко втягивая носом оставшиеся с вечера запахи жареного лосося и палтуса. Дульси притаилась на крыше, глядя, как он пролез через кованую калитку прогуляться среди столиков. В этот момент на него налетел пересмешник, клевавший крошки, — взвился фонтан перьев, и пересмешник едва унес крылья, потеряв половину своего наряда. Ухмыляясь, черный кот облизнулся и продолжал рыскать среди столиков, заглатывая обугленные кусочки рыбы, словно какой-то голодный бродяга. Вид у него по-прежнему был нервный и не уверенный, и он снова и снова оглядывался в сторону дома Мэйвити.
Дульси больше не медлила. С учащенно бьющимся — отчасти от страха, отчасти от возбуждения — сердцем она ринулась вниз, за ним.
За железной калиткой Азраил стоял, отвернувшись, однако его уши подергивались, хвост, словно хлыст, стегал воздух, а тело напряглось, словно он почувствовал чье-то присутствие у себя за спиной. Едва она успела юркнуть сквозь прутья, он резко обернулся.
Она остановилась, приподняв лапку. Он прищурился, лаская ее взглядом. Несколько мгновений они молча разглядывали друг друга. Расправив усы, Азраил прибег к утонченному языку тела, необходимому для перехода к дружеским отношениям.
Дульси одарила его долгой улыбкой. Это было нелегко — удерживать его возле себя, избегая при этом откровенного приставания. Она чувствовала себя женщиной-полицейским в поединке с уличным хулиганом.
— Где же твой приятель, дорогуша, твой серый дружок? Знает ли он о том, что ты тут гуляешь одна?
Она обогнула ножки стула и прошлась вызывающе страстной походкой, высоко задрав хвост; удары неистово колотившегося сердца отдавались у нее в голове. Азраил увивался рядом, его глаза сияли расплавленным золотом; и когда он, склонив голову, навис над ней, она почувствовала себя маленькой и хрупкой.
Дора и Ральф Слудеры безмятежно спали, их мерное сопение ничуть не изменилось, пока Джо проводил осмотр полутемной спальни. Обнаружив чемодан, который лежал открытым на полу, он запустил лапу в карманы и проверил все до самого донышка; главной трудностью было запихнуть все назад в том же беспорядке, как и было.
Он обнюхивал содержимое большой спортивной сумки, когда пружины кровати скрипнули. Ральф заворочался и чихнул. Джо метнулся в кухню, вскочил на стол, а оттуда на холодильник. Скрючившись позади металлической коробки и пакета картофельных чипсов, он наблюдал, как Ральф, облаченный в длинные зеленые боксерские трусы с полосками, ниспадавшие из-под его голого пуза, спустил ноги на пол и побрел к ванной.
Устраиваясь поудобнее, Джо постарался не задеть хрустящую упаковку чипсов и не врезаться в коробку печенья. Удивительно, чего только люди не держат на холодильнике. Клайд предпочитал хранить там пиво и сухой корм для зверей — все, что нужно постоянно иметь под рукой.
Пружины снова заскрипели, и с постели поднялась Дора, чьи внушительные габариты обтягивала розово-зеленая цветастая ночная рубашка. Не озаботившись тем, чтобы умыться или причесаться, она прокралась на кухню, посмотрела в окно, затем за глянула в гостиную.
Вернувшись в спальню, она принялась поочередно открывать ящики высокого комода и тщательно изучила содержимое каждого из них, действуя при этом быстро и осторожно.
Из ванной донесся звук спускаемой воды, и Ральф присоединился к жене, занявшись другим комодом и просматривая личные вещи Мэйвити.
— Ничего, — заявила Дора, задвигая нижний ящик. — Должно быть, у нее уйма свободного времени, раз она ухитряется сохранять все в таком порядке.
Ральф с грохотом закрыл ящик:
— Возможно, в гостиной…
— Начни с письменного стола. Я посмотрю в книжном шкафу. Сейчас уже, наверное, папа довез ее до работы, так что она не ворвется, забыв свой ланч или что-нибудь еще в том же духе. Меня холодный пот вчера прошиб, когда она внезапно вернулась.
— А твой папочка? Когда он вернется?
— Это зависит, решит ли он поехать в Монтерей — там постричься можно подешевле; тогда он немного задержится.
Джо наблюдал, как Дора обыскивает книжный шкаф, вытаскивая многочисленные томики с любовными романами и снова запихивая их на место, и как Ральф копается в содержимом письменного стола, и так увлекся, что подался назад, придавив печенье. Хруст ломающихся крекеров мгновенно заставил гостей развернуться в сторону кухни. Джо застыл, превратившись в подобие раскрашенного гипсового изваяния, какие ставят в парках для развлечения ребятишек — серый гипсовый кот с белыми отметинами на лапах.
— Это от жары, — сказал Ральф, никого не увидев на кухне. — Я думал, это вонючий Азраил в окно лезет, а это просто от температуры пакетики трескаются, когда чипсы портятся. Даже чипсы протухают от жары.
Джо с недоумением ожидал завершения этого обыска. Если толстяки искали украденные Грили деньги, то зачем они обыскивали спальню Мэйвити? Почему не заняться сразу чемоданом Грили, как сделал Джо?
Но, возможно, там они уже искали. Или они полагали, что денежки припрятала Мэйвити? Неужели они считали ее сообщницей?
Нет, только не Мэйвити.
Запах чипсов был столь силен, что почти чувствовался на языке. Что, интересно, туда добавляют? Джо следил, как Ральф перебирает извлеченные из письменного стола бумаги, просматривая письма и счета, и все больше убеждался, что Ральф ищет не деньги. Но тогда что?