Оказавшись на маленькой круглой террасе под конической крышей башни, они забрались на кирпичную балюстраду. Внизу расстилался громадный мозаичный узор из серебряных и черных пятен. Неподвижность сонного мира нарушали лишь скользящие тени облаков и снующих туда-сюда летучих мышей.
Затем они двинулись по узким кирпичным перилам. Обходя с внешней стороны поддерживающие крышу колонны, они заметили внизу какое-то движение.
Чернильно-черное пятно внезапно зашевелилось и выскользнуло из тени.
Он приостановился, глядя на них, хмурый и наглый. Темный, как смертный грех, здоровенный зверюга, самый большой из тех, с кем когда-либо встречался Джо, — широкие плечи, крупная голова, мощный, как пантера. Воинственный и хищный, он и двигался с грацией пантеры, самодовольно прохаживаясь по крыше прямо под ними. Сощурив янтарные глаза, в которых пылал огонь, он внимательно смотрел на них — вернее, на Дульси, и взгляд его был острым и проницательным, словно он о чем-то догадывался.
Глава 3
Джо и Дульси было сверху хорошо видно, как чужак неспешно прохаживался вдоль конька крыши, по-хозяйски поводя плечами и холодно поглядывая вверх, где они притаились на балюстраде башни. На Джо он не обращал внимания, и вообще вряд ли заметил его; взгляд незнакомца был прикован к Дульси, что вызывало у нее дрожь. Он ухмыльнулся, снова отвернулся и гордо прошествовал между дымоходами, всматриваясь в прозрачный купол верхнего окна. Он склонился к освещенному луной стеклянному «пузырю» и внимательно вгляделся в изогнутое стекло.
Со своего превосходного наблюдательного пункта Дульси с интересом наблюдала за чужаком.
— Кафе «Синий мох», — задумчиво сказала она. — Что он там высматривает? Что его так заинтересовало? Они же закрываются на ночь.
На маленьких круглых столиках обычно не оставалось ничего; ни крошки, ни хлебной корки не было видно и в безукоризненно чистой, сверкающей сталью кухне. Они с Джо частенько заглядывали в это окошко, принюхиваясь к ароматам тушеного мяса и наблюдая за обедающими счастливчиками. Казалось, кот старается разглядеть и запомнить каждую деталь в темном запертом ресторане. Некоторое время он неподвижно всматривался в окно, а затем двинулся дальше — чтобы заглянуть на чердак и затемненный пентхаус. Над некоторыми магазинами располагались квартиры, и те окна, в которых горел свет, он обходил стороной, стараясь избежать любого мало-мальски освещенного пространства. Добравшись до прямоугольного наклонного окна в крыше, он припал к темным пыльным стеклам и застыл.
Неизвестно, что привлекло внимание незнакомца в пыльном сумраке антикварной лавочки вдовы Меддер, однако это привело его в полную боевую готовность. Стегая воздух хвостом, кот царапнул стекло; все его мускулистое тело было напряжено, словно сжатая пружина. Он, не отрываясь, всматривался в окно магазинчика, заполненного всяким барахлом, — возможно, разглядывал какую-нибудь необычную принадлежность человеческой культуры: старинную мышеловку, шелковый зонтик или серебряную табакерку. Откуда-то изнутри, видимо, от ночника, исходило слабое сияние, оно подсвечивало грязные стекла, и на этом фоне отчетливо виднелась черная кошачья голова и мощные плечи. Поддев когтями металлическую раму, он толкал и тянул ее до тех пор, пока ему не удалось открыть окно.
Протиснув в щель плечо, он подтолкнул раму вверх, нырнул под нее и исчез внутри, после чего окно с глухим стуком захлопнулось снова. Должно быть, незваному гостю пришлось пролететь не меньше трех метров, прежде чем он приземлился среди пропахших пылью викторианских стульев и нагромождения китайских шкафчиков-горок.
— Пошли! — прошипела Дульси. Спрыгнув с перил, она скользнула вниз по темной винтовой лестнице башни. Джо бежал рядом, почти вплотную, охваченный необъяснимым страхом за нее; и ему не хотелось думать о том, что же это за странный кот, который вскрывает окна и проникает в дом как вор, как человек.
Прижавшись друг к другу, они склонились над окном, в котором исчез незнакомец. Среди мебельного хаоса ничто не шевелилось. Отражения в стеклянных дверцах стоящих в ряд китайских горок были совершенно неподвижны, словно в них застыло само время; резные деревянные статуэтки и истертые шелковые платки казались невыразительными и безжизненными, словно замерший навечно узор калейдоскопа. Множество музыкальных инструментов — скрипок, труб и гитар — лежали, опершись на подлокотники викторианского диванчика-канапе. Руль и сиденье старинного велосипеда были увешаны разнообразными шляпами с перьями. Из магазина не доносилось ни звука, лишь тихонько шелестел ветер, щекоча крыши, да высокочастотные позывные летучих мышей пронизывали ночную тишину.
Вдруг что-то негромко лязгнуло, затем послышался знакомый скребущий звук, и входная дверь открылась; колокольчик у притолоки коротко звякнул, словно кто-то заглушил его, зажав рукой язычок.
Послышались приглушенные мужские голоса, собеседников было двое. Джо и Дульси услышали, как кто-то, шаркая, прошел внутрь магазина, но никого не увидели. Вскоре послышались звуки выдвигаемых деревянных ящиков, затем звякнул старо модный кассовый аппарат, выбрасывая ящичек с выручкой. Они хорошо знали эти звуки, поскольку были нередкими гостями вдовы Меддер. Джо неожиданно понял, что прислушивается, не едет ли по улице полицейская машина; он надеялся, что неслышная им сигнализация сработала, вызвав патруль.
Но была ли у миссис Меддер сигнализация, если у нее не имелось ни компьютера, ни факса?
Селия Меддер открыла магазин год назад, после того как потеряла мужа и маленького ребенка — они погибли, катаясь на лодке недалеко от Санта-Барбары. Она переехала в Молена-Пойнт, стараясь убежать от болезненных воспоминаний, и открыла свою лавочку; там она выставила собственную старинную мебель из большого дома, который теперь был ей ни к чему, и понемножку пополняла ассортимент ежемесячными вылазками в городки эпохи «золотой лихорадки» к северу от Сакраменто. Успех в новом деле дался ей нелегко. Джо и Дульси любили Селию: она всегда тепло принимала их и никогда не сгоняла с диванов и старинных стульев. Она лишь отряхивала атласную ткань, когда они спрыгивали на пол, но никогда не ругала их.
Ночь была очень тихой; не нужно было даже оглядываться по сторонам, чтобы понять: улица совершенно пуста. Ни бормотания радио из патрульной машины, ни шороха шин, ни шагов.
— Зачем грабителю лезть в лавку подержанной мебели? — шепнула Дульси. — Почему не в банк или в ювелирный магазин? И откуда взялся этот кот? — Она скосила глаза на Джо: — Он что, дрессированный? Обучен открывать окна? Как-то не верится.
Внизу в зеркальных шкафчиках неожиданно запрыгали отражения — не меньше десятка; они внезапно возникли и проплыли, пока какой-то человек с трудом пробирался между стульев и кушеток по загроможденному мебелью магазину. Мужчина был худощав и мал ростом да вдобавок сутулился; на нем была морщинистая кожаная летная куртка и фетровая шляпа с широкими мягкими полями, закрывающими лицо. Его сопровождал черный кот, который вился у ног, терся о лодыжки и явно был весьма доволен собой. В голове у Дульси мгновенно всколыхнулась вся история их древнего народа — кельтские властители, подземные миры, холеные принцессы, умевшие менять облик, — все те старинные предания, которые остальной мир считает волшебными сказками, и которые — уж она-то это знала! — сказка ми вовсе не являлись. И мысль о том, что этот взломщик в черной шкуре может быть таким же, как они с Джо, одновременно возбуждала и пугала ее.
Мужчина и кот пересекли комнату и пропали из виду. Затем послышалось поскрипывание раздвигаемых створок буфета, звяканье металла и электрическое жужжание.
— Дрель, — сказал Джо. — Похоже, они обнаружили сейф.