— Разберусь, — уверенно сказал я. — Наверняка кто-то его да знает из тамошних котов.
— Непременно, брат-кот. Как же без ваших-то? А вот никак. Не обойтись.
С этим я был полностью согласен. Коты, в конце-концов, предназначены для того, чтобы спасать мир, а уж такие, как я — тенекошки, и вовсе герои среди героев.
— Это срочно? — уточнил я, пытаясь прикинуть, успею ли я вернуться домой, чтобы предупредить Кошку, нежную, как сливки о своем отсутствии и попрощаться с ней.
— Очень, — вздохнул Этот. — Вчера. Позавчера.
Видимо, мне снова предстояло исправлять чужие ошибки. Я картинно зевнул и облизал свой воротник.
— Принято, — помедлив, ответил я, поднялся на все четыре и грациозно отправился в путь, на первом же шаге приподнимаясь выше, в Пограничье, чтобы сквозь его разрозненные лазейки найти путь покороче. Где там эта Германия?..
Я сделал несколько сотен прыжков сквозь знакомые и частично знакомые козьи тропы, явно уходя за пределы Красногорска (знаю я, знаю, где Красногорск! Любой воспитанный кот знает географию своего родного города, Пограничья и Сонных земель. Правда, обычно больше и ничего). Наверняка здесь вполне было уже недалеко до Германии, поэтому я вынырнул: немного неудачно, оказавшись на чьем-то окне и вспугнув голубя. Подтягиваясь на неудобный подоконник — эти люди явно не думали о котах, которым может случиться тут оказаться — я проводил птичку долгим подозрительным взглядом, но это в самом деле было обычное пернатое, а не мефоза.
Ткнулся носом в окно: какой-то бесхвостный подросток, которые все одинаковы во все времена и во всех странах, сидел за компьютером, наяривая в какую-то яркую игру. Я даже залюбовался весело прыгающими и умирающими фигурками таких ядовитых оттенков, что даже специфическое кошачье зрение их различало между собой. Похоже, подросток был в своем роде знатным охотником, только вместо нормальной добычи приносил одни только битые пиксели.
Отвлекаясь от него, я осмотрел стены и все остальное, что могло бы натолкнуть меня на мысль о том, куда я успел добраться, но кругом все было совершенно повально интернациональным. Какие-то латинские названия на плакатах. Мебель как из туалетного каталога. А где еще читать каталоги мебели, щедро присылаемые добрыми шведами по почте?.. Где, кстати, эта Швеция? Дальше Зеленограда, или нет? Явно не очень далеко, раз оттуда шлют и шлют каталоги всем, кого ни спроси? Каталоги, конечно, занимательные, только вот к использованию совершенно негодные: бумага слишком глянцевая, ничего не впитывает. Но я отвлекся.
Мой наблюдаемый, тем временем, продолжал играть, или, как говорит одна из моих бесхвостных, “шпилить”, и я, прижавшись носом к стеклу, бдил.
— Андрей! Андрей, мусор иди вынеси! — раздалось приглушенное из глубины комнаты.
“Андрей” и “мусор вынеси”, это явно была не Германия. Я собрался было уже уходить, но подросток с преувеличенным стоном откинулся на стуле, разбрасывая в стороны руки в неплохой имитации своей игровой смерти.
— Скукота! — возвестил парень. — Мусор, фигусор. Я, может, рожден мир спасать, а не мусор выносить!
— Супергерои тоже выносят мусор, — сообщил я ему сквозь стекло, не удержав свое мнение в себе, просто оно рвалось наружу слишком сильно. — И уж точно помогают маме!
Бесхвостный дернулся было обернуться на звук, но я лихо перемахнул с подоконника на ближайшее дерево, и затаился в голых ветвях, благо, защитный окрас позволял.
— Чья это за новая какашка в моем лоточке? — спросил меня изумленный голос сбоку, пока я, щурясь, наблюдал за перемещениями осчастливленного моим советом бесхвостного.
Обернулся: на ветке чуть повыше меня восседала небольшая кошка в изящном черно-белом фраке.
— А в какой стороне Германия, изволь сообщить?
Кошка озадаченно посмотрела на меня, и я не могу понять, которое это именно “озадаченно”: это “все знают, где Германия, дурак” или “а какого черта кошка должна знать, где Германия”?
— Германия, — ответила она, наконец. — В стороне Германии. А ты сидишь на моем дереве, и я сейчас тебе покажу, почему этого делать не надо!
— Обойдусь, — гордо ответил я и спасся отважным, быстрым бегством, перескочив с ветки на ветку и оттуда в Пограничье. Некоторые кошки, все ж таки, бесполезны и не рождены для подвигов, зря Двекошки думает иначе. Но я ей потом все докажу.
В следующий раз я вынырнул через меньшее расстояние, чем прошел в первый раз, потому что мне все-таки надо было убедиться, что я двигаюсь в направлении Германии, а не какого-нибудь Кот-д’Ивуара. Какое, однако, хорошее название, правда? Хотелось бы когда-нибудь там побывать. Наверняка там любят котов.
Если все идет не по плану, иногда стоит просто сделать вид, что это и был план “Б”. И это сработало: Илья уверенно вышел из темницы и двинулся по залам и коридорам куда-то, как он надеялся, вслед за Аилисом. Иногда ему встречались солдаты, одетые примерно так же, как и первый, или не-солдаты, наряженные во что-то неуловимо занавесочное, в стиле Маэдиса, но абсолютно все именно того же фенотипа внешне: похожие на людей после серии улучшайзигов, с “ослиными” ушами и густыми, яркими волосами преимущественно черных, серебристых и белых цветов. У некоторых впрочем, в шевелюрах были цветные пряди в цвет плащей или шарфов, и Илья находил это даже вроде как модным. Особенно его поразил высоченный и серьезнейший персонаж в вороненой кольчуге с металлическими пластинами, в розовом плаще и с розовыми же бликами в черных волосах. Вдобавок к явно порванному и сшитому хирургом уху, у него был грандиозный шрам на пол-лица и крайне серьезные щи.
Он проводил Илью таким неодобрительным взглядом, что парень даже порадовался: кажется, у зловредного Аилиса тут были свои хейтеры. А хейтеры с большими мечами это немного более круто, чем, например, хейтеры с безлимитным интернетом и хронической безработицей.
По пути Илья не один и не два раза задавался вопросом, куда же таки он идет: коридор с горельефами за коридором с барельефами, зал с кариатидами за залом с колоннами, словно он попал в какой-то древний храм в период его активного функционирования, но, в конце-концов, он остановился перед запертыми дверями зала с двумя стражниками по бокам, и оба они смотрели на Илью так, словно у него выросла вторая голова. Впрочем, возможно так и было: скорее всего, именно сюда вошел Аилис, а стража еще не менялась.
— Что, никогда на Первые земли не приходилось срочно уходить? — огрызнулся на них Илья, старательно вспоминая капризноватый тон своего двойника. — Открывайте, живо. Меня ждут обратно.
Стражники переглянулись, словно беззвучно обмениваясь информацией, после чего один из них торопливо отпер замок и приоткрыл дверь. Илья, не вступая в дискуссии и не испытывая судьбу больше необходимого, скользнул в щель и тут же толкнул створки назад ногой, чтобы отсечь себе пути к отступлению, а праздным стражникам — к подглядыванию.
Дверь захлопнулась с негромким звуком, но этого оказалось достаточно, чтобы в его сторону повернулись все присутствующие: и внушительный мужчина с серебряными волосами, восседающий на троне из покрытых инеев веток, и чертов Аилис, и Маэдис, и … некто с бесконечно черной кожей и анемоновидными волосами, перетекающими в драматично полуразвернутые крылья.
— Брат! — радостно позвал Дэш, оборачиваясь всем корпусом и буквально в два шага пересекая пространство зала, чтобы стиснуть приятеля в дружеских объятьях. Маэдис не был столь беспечен: он остался на прежнем месте, зорко наблюдая за царем и князем и беспокойно одергивая короткие перчатки, скрывающие его руки.
— Итак, можно заключить, что утверждение о том, что моего друга уже нет во дворце, было ложным. Разве ложь считается допустимой для высокородных фаэ? Даже если они и из Лунного двора, — Маэдис вопросительно выгнув бровь.
— Валить надо, брат, валить, — прошептал Пони над ухом Ильи прежде, чем его отпустить.