— Впереди какая-то деревня. Будем пролетать, посмотри название и напиши его Св. С комментарием, что я считаю, что где-то тут надо искать.
— Ты ув-уверен так, эээ? — невольно растянул последнее междометие Пони.
— Мне так кажется, — ровно и почти без эмоций в голосе отозвался Илья, которого все еще вела вперед словно незримая рука или подкрашенная квестом метка компаса. Сворачивающую в лес машину он больше почуял, чем увидел: между деревьев вдалеке почудилось черное, движущееся, и на ближайшем повороте, не раздумывая, Илья свернул тоже. Дорога становилась все хуже, день все темнее, словно над ними веяли не только послеполуденные тучки, но и темные ветры из чужих земель, и уже не только Илья, но и Пони ощутил вполне различимый зов, влекущий неведомо куда.
— Зо-зовут нас, — Дэш уперся рукой в торпеду и посмотрел куда-то вбок, сквозь окно, на мелькающие, подпрыгивающие и сливающиеся в одно деревья.
— Поэтому надо успеть к Нате, — отозвался Илья. — А то потом, может, и не сможем.
— Ну ты во-от-от как скажешь сейчас, куда-да-да я денусь в такой вот глухова-аани со скорости 200 кило-лоло-ме-ме-метров в час?!
— Да едва ли сто двадцать, — не согласился Илья.
— А не пох-хрен ли-ли-ли? — философски заметил Дэш, и едва успел перенести вес на руку, как через метров двести после небольшого перекрестка Илья внезапно и безо всякого объявления войны затормозил.
Машина немного вильнула туда и сюда от резкого сброса скорости, но в итоге даже в кювет не съехала, просто красиво замерла на обочине, словно в кино. Пони, правда, было не до кинематографических эффектов: его едва не размазало по салону.
— А пристегиваться надо было, — прокомментировал Илья его разбитую губу. — Особенно если так страшно было.
— Чего мы встали-то, а, брат? — невнятно спросил Дэш.
— Дальше пешком. Они там где-то сбоку остановили машину.
— Откуда ты знаешь?
— Звука двигателя нет больше, и это не от отдаления. У меня хороший слух. Так что осторожно туда проберемся. Уточним. Скинем точные данные Св.
— А ну как сами попадемся?
— А вот если попадемся, то тут я уповаю на твои волшебные силы, — криво усмехнулся Илья. — Ну и вот на это немного, — он достал из бардачка пистолет в кобуре.
— Типа вот что, ствол, что ли? Настоящий?
— Травмат. Но если в глаз, то мало не покажется. Или в артерию.
— Это ты брат, думаю. сам понимаешь же, да? Что Св твоя права и против настоящего ствола шансов как бы вроде и нет.
— Поэтому я больше верю в то, что “дружба это чудо”, - криво улыбнулся Илья, но пистолет за пояс приладил.
— Брат, может, не надо? — еще раз попросил Пони, выходя вслед за ним из машины. — Нам бы Всадника искать. А то все вроде как зря будет, все розыски этой твоей Наты, потому что миру кирдык.
— Не вижу смысла спасать мир, если не спасу Нату, — отрезал Илья, заправляя волосы за уши, чтобы в глаза не лезли, и старательно оправляя одежду, чтобы ничего не пережимало, не болталось, не звенело и не развивалось при ходьбе. — Кроме того, есть еще те двое. Они так боялись, что мы помешаем им спасать мир, вот пусть и спасают. Мы точно не будем мешать.
Дэш покачал головой, но тяжело вздохнул, снял свою яркую курточку и вывернул наизнанку футболку, чтобы не светить ярким рисунком в кустах. Он был без оружия, и от этого чувствовал себя несколько нелепо в этой тактической операции, но что делать? Все равно основная надежда была на него и его способность вовремя соскочить на Порог. Илья в такой науке пока точно был практически бесполезен: у него пока было явно недостаточно практики. Зато, похоже, в ползании по кустам и выслеживании практика была: Илья двигался плавно, уверенно и одновременно быстро, и практически бесшумно, к тому же, ориентируясь по одному ему слышимым звукам или приметам. Кажется, они пробирались сквозь подлесок не меньше получаса, пока не уперлись в забор, ограждающий крайний участок какого-то товарищества или отдельный охотничий домик. Если первое еще было нормально, то второе — из рук вон плохо, потому что в этом случае даже свидетелей не будет. Дэш открыл было рот, чтобы высказаться на этот счет, тактично и негромко, но Илья предупредительно поднял палец, прислушиваясь, и почесал вдоль забора. Он отчетливо слышал во дворе тихие мужские голоса, и был готов поклясться, что приглушенные вопли своей подружки — тоже. Он был практически уверен, но хотел увидеть, убедиться, и его все еще продолжало тянуть вперед, словно в груди у него была пустота, вакуум, и только то, что лежало впереди, могло заполнить эту дыру. Пони поотстал, но это к лучшему, он не умел тихо ходить в лесу, а в Илью эта способность была заколочена пластиковыми шариками и деревянными стрелами на полевых играх, поэтому он практически не опасался быть обнаруженным по производимому шуму.
— … орет и орет, — пожаловался кто-то внутри территории участка. На удивление, глухая деревянная стена от угла сменялась сеткой-рабицей, и Илья путем нескольких коротких перебежек за кустами нашел неплохую точку обзора. — Может, вытащим из багажника? В погреб сунем и норм. Оттуда точно не слышно ничего.
— Эта сука мне запястье прокусила, хер я к ней подойду. Разве что хлороформом ее?
— Умный очень, что ли, где мы возьмем этот хлороформ? К фельдшеру придем и скажем — дайте, у нас тут дурная баба, надо утихомирить? Глупостей не пори, скрутим и все. Что, она одна всех перекусает, что ли?
— Ага, тебя не укусит, а меня цапнет. Пусть сидит там, надоест ей орать когда-нить. Или может того, пристукнем уже ее? Не собираются ж ее в самом деле возвращать. Она ж нас видела.
— Дурак, что ли? Сначала на видео снимем, только Дрона дождемся, он с камерой.
— Ну, вот тогда и вытащим.
Илья то холодел, то его бросало в жар: одно дело смотреть на геройские приключения в кино или слушать наставления Св о том, как надо себя вести в тех или иных опасных ситуациях, а совсем другое — видеть и понимать, что все это происходит с тобой, вокруг тебя, и от тебя зависит чья-то жизнь, потому что ты знаешь значение деталей, и можешь примерно просчитать наперед, во что ситуация выльется.
И этот расчет Илье совершенно не нравился. Даже в чужих землях, во вполне серьезных сражениях так страшно не было, не было такого огромного, невероятного ощущения безысходности и опасности. Может, потому что там все было в совершенно других, фантастических декорациях, больше похожее на странный сон? Или потому что сам он там был не собой, а кем-то другим, более сильным, более храбрым? Илья не знал. Но знал, что должен что-то делать, иначе приедет неизвестный Дрон, Нату снимут на камеру с требованием выкупа и… избавятся от нее. Или потянут еще немного, но в итоге в живых оставить не смогут, потому что она видела их лица. Оставалось надеяться на то, что Св и ее коллеги успеют среагировать на его информацию, и кавалерия домчиться быстро. Наблюдая за неспешной беседой с покуриванием, Илья без конца повторял себе, что нет, нельзя вмешиваться, их как минимум двое, и еще этот ожидаемый “Дрон”, и неизвестно сколько еще в доме, и не понятно какое у них оружие, и какой уровень подготовки. Конечно, чтобы запихнуть в багажник невысокую и не очень спортивную девицу, много подготовки не нужно, но и Илья не Джон Рембо. В настоящем мире финт с одним против толпы проходит только в том случае, если у этого одного — автомат Калашникова, а у толпы ничего. И то затоптать могут, ценой неизбежных потерь. Поэтому ничего делать было нельзя, и это было ужасно.
Пока не стало еще ужаснее. Илья успел услышать приглушенный звук, словно кто-то двигался сзади него. Даже не звук шага, и не треск ветки под ногой, просто смутное, смазанное ощущение присутствия. Это мог быть Пони. А, может, и нет. Илья начал осторожно разворачиваться, медленно, чтобы его по движению не засекли наблюдатели через рабицу, и тут сначала резко зазвенело в ушах, а потом мир мигнул и вогнулся, вытянулся, становясь совершенно плоским. Это не было похоже на Порог, или на Третьи земли, или еще на какую-то уже посещенную метафизическую хрень, хотя бы потому, что мир не был выпуклым. Он был плоским: бесконечный лист, сотканный из разноцветных ромбов, и Илья был внутри него и на нем белым маленьким шариком, который отчаянно пытался найти свое трехмерное существование в двухмерном мире. Он рвался и рвался наружу, ограниченный системой координат, и не мог понять ни кто он, ни что он, ни как сюда попал. А потом отчаянный белый шарик внезапно вспомнил, что уже один раз терял память, и этого оказалось достаточно, чтобы пробить ромбовый мир насквозь, и вылететь с другой стороны, резко возвращаясь в реальный мир. В этот же момент Илья подумал, что лучше быть шариком среди ромбиков, чем вот так вот очнуться, как он. Он думал, такое только в кино бывает, когда главный герой приходит в себя в кольце врагов, с оружием в руках, но нет: оказывается, с ним такое может случиться, и даже понятно было, как и почему. Воспоминание о Аилисе мелькнуло и пропало, оставив легкое раздражение и замешательство. Ладно хоть если он в самом деле главный герой, то, может, у него есть шансы на выживание?.. Иначе он не дал бы за свою жизнь сейчас и ломаного гроша. А еще вокруг был звук: бесконечное колебание на одной ноте, словно зажатая клавиша синтезатора, душащий, болезненный звук, который приглушился было от возвращения на Первые земли, а теперь снова стал заполняющим, бьющим в барабанные перепонки. И слышал его, кажется, не один лишь Илья, потому что его противники, все трое, досадливо морщились, бросая косые короткие взгляды на багажник той самой черной ауди.