Впрочем, на следующую ночь весенне-летние игрища возобновились с удвоенной силою, ибо каждый мардарий, все васьки, барсики, мурзики осознали: сколько б ни метелили они друг друга в рыцарских поединках, ни чистили друг другу усатые вывески, побеждая голосом, или взглядом, или тривиальным лапоприкладством, их развратные мурки мечтают о кошачьем божестве по имени Жорж, не снисходящем в данаям девственном Зевсе, стало быть все кошачьи подвиги втуне: можно победить кота, а как победить мечты глупых кощонок? Глупым кощонкам снились котята, вырастающие в стада кошачьих мастодонтов, состоящие из жоржиков, каждая задрипанная кошачья шлюшка чувствовала себя спросонок праматерью полубогов и полубогинь.
Кстати, я полагаю, привидение Жоржика просто обязано являться если не людям, так коломенским квадрупедам, особенно по весне.
«Коломенским кошкам, котам и мышам, а также псам (но иногда и кошачьему населению других островов архипелага Святого Петра) иногда является привидение Кошачьего фараона — преувеличенно большого кота. Кошки следят за ним, обмерев, провожают глазами в воздухе нечто невидимое; людям явлена одна траектория движения их взглядов и голов.
Не удивляйтесь, увидев в Зимнем саду или в Ледяном доме Кошачьего фараона. Его призрак безопасен, даже в некотором роде является амулетом — приносит счастье».
Андрей Страканов
Крысёныш
Простите, твари божии, венец его творенья за все то зло, за боль, что вам когда-то мной была причинена — сознательно или по скудости ума…
Писк доносился из-под обломка бетонной плиты. Вернее — из самого обломка: в толще бетона имелось несколько сквозных отверстий. Из одного такого отверстия и слышался писк, больше похожий на тихий непрекращающийся плач, полный тоски и безнадежности. Ирочка почувствовала, как под водолазкой по ее телу поползли мурашки — было полное ощущение, что в этом обломке бетона застрял малюсенький ребенок: ни одно другое живое существо кроме человека не могло так плакать.
— Ну что ты здесь застыла? — запыхавшийся Саша Гаспарян, неожиданно появившись на куче мусора, недовольно глянул на Иру. — Там ребята еще один участок заражения обнаружили. Это какой-то кошмар! Пошли скорее.
— Санечка… подожди. Ты слышишь? Ты это слышишь? — не обращая внимания на недовольный тон парня, прошептала Ира.
— Что там у тебя? — недовольство на лице Гаспаряна уступило место ленивому любопытству, он даже прищурил левый глаз, прислушиваясь к доносившимся из глубины отверстия звукам. — Ну, Ирка, вечно ты что-нибудь такое найдешь! Да, похоже, там действительно застрял кто-то. Небось крысеныш какой-нибудь помоечный, не иначе… Ну что теперь, МЧС будем вызывать или работать пойдем?
— Слушай, Сашка!! Он же плачет там… Крысеныши так не плачут. Да, а хоть бы и крысеныш — какая разница! Нельзя же бросать, когда ТАК плачут! В общем, я не знаю, МЧС тут требуется или еще кого надо вызывать, но только я тебе говорю точно — я ни на шаг отсюда не сдвинусь, пока его оттуда не вытащат!
— Ладно, ладно… Давай посмотрим, что это за крысёныш там… — Видя, что ее не унять, Гаспарян, смирившись с неизбежным, с натужным кряхтением опустился на колени и стал шарить в отверстии рукой. Комбинезон на Сашкиной худой спине натянулся, и стало видно, как под тканью елозят острые лопатки.
Кряхтел Саша вовсе не потому, что было ему тяжело, а для того, чтобы упрямая Ирочка почувствовала угрызения совести — вот, мол, люди там делом занимаются, участки заражения ищут, а она — такая-сякая-нехорошая! — заставляет его какой-то мурой заниматься, крысёнышей всяких из мусора доставать.
— Ну что там? Видишь его? Нащупал? — от нетерпения она подошла поближе, едва не наступив Гаспаряну на левую руку, которой он опирался о землю. Саша повернул голову и почти уперся носом в ее точеные коленки. Лаборантке, в отличие от остальных членов бригады, даже во время полевых выездов разрешалось оставаться «в гражданском», а сегодня это были футболка и довольно легкомысленная юбочка — наряд, прямо сказать, не для свалки…
— Вижу, вижу… — недовольно пробурчал он, смущенно отводя взгляд от симпатичных Ириных коленок. — Слушай, по-моему, там котенок сидит. А вылезти не может потому, что в трубе осколок бетона застрял. Наверно этот бедолага с другой стороны в дырку залез, а потом мусор осыпался и вход ему завалил. А выход, видишь, оказался с «сюрпризом»…
— Санечка, миленький, его вытащить надо, он же там погибнет! Одному богу известно, сколько он так просидел, голодный…