– Где я? – спросил он Марью.
Девочка поморщилась.
– Хочешь спросить, «где мы»?
– Ой, – Тимка спохватился, отступил к Александру. – Да, конечно! Раз для тебя так важны детали…
– Плохо, что для тебя они не важны. Это город брошенных.
– Кошек?
Марья покачала головой.
– Кошек, людей, лошадей, собак… Всех. Для каждого из них – свой кусок города.
– И что мы тут делаем? – растерянно произнес мальчик.
Марья уперла руки в бока.
– Ты же собирался отделаться от Александра! Он все равно бы попал сюда. Я просто сделала его путь короче.
– А я? Разве я брошенный?
Она не отвечала.
– Отправь нас домой, – твердо сказал Тимка.
Девочка вздохнула.
– Какой в этом смысл? Александр все равно сюда вернется.
– Нет, не вернется! Я не позволю. – Мальчик сжал кулаки. – Никому и никогда не позволю его выбросить!
– И как ты это сделаешь, можно узнать? – насмешливо спросила Марья.
– Как угодно! Я… я уничтожу того, по чьей вине так случилось.
– Тот, по чьей вине это случилось, ты сам, – жестко сказала девочка. – Рассказать тебе, как все будет? Ты явишься домой с Александром, а через день, два, три, когда уйдешь в школу, кот просто исчезнет. Пойдет гулять и пропадет навсегда. Чтобы не растаивать тебя, взрослые всё устроят тайком.
– Но это же подло! – воскликнул Тимка.
– Кто бы говорил, – презрительно хмыкнула девочка.
– Я буду бороться, – заявил он. – Открыто и честно. Скажи, это ты привела нас сюда?
– Ты догадливый!
– А можешь привести еще одного человека?
Марья, подумав, кивнула.
– Если он когда-нибудь подходит к окну…
– Курит на лоджии каждый вечер! – перебил ее Тимка.
– Зачем только, к примеру, – она прищурилась, – мне так делать?
Мальчик растерялся на миг, но тотчас снова взял себя в руки.
– Но зачем-то ты все это затеяла? Неужели не можешь помочь, если по-человечески просят?
– Ну, если по-человечески… – улыбнулась девочка. – Кого ты хочешь, чтобы я привела?
Марья ушла. Вместе с девочкой, мгновенно исчезнувшей из комнаты, пропал и боевой азарт Тимки. Мальчик сел у стены, подобрав колени, опустил подбородок на сомкнутые ладони и глубоко задумался. Александр, закончив умываться, подошел к нему и потерся мордочкой о бок. Тимка погладил кота.
– Понимаешь, какая вещь, – сказал он старому другу, – это мы с тобой, выходит, брошенные, а он – нет.
Следовало, наверное, спросить у Марьи, но Тимка понял всё сам, и понимание, пришедшее неожиданно, не принесло мальчику радости: его оставила мама, променяв на Болеслава Григорьевича, от Александра отказались вообще все, а довольного, сытого, богатого и хорошего заграничного «принца» никто по доброй воле за порог не выставит. Марья могла привести сюда Болеслава Григорьевича, но вряд ли сумела бы заставить того остаться.
– Я ничего не посмею с ним сделать, – безнадежно прошептал Тимка, прикусив ноготь на указательном пальце. – Он, взрослый и сильный, не станет меня слушать. А то накричит и ударит! А потом просто уйдет, и ничего не изменится…
Александр, склонив голову, внимательно посмотрел на Тимку. Потом внезапно прыгнул к окну и, легко пройдя сквозь темное стекло, пропал из виду. Мальчик вскочил, подбежал к стене. Ладони, коснувшиеся стекла, обожгло холодом, но сопротивления они не встретили, вслед за котом Тимка очутился на улице.
Александра простыл и след. Сфинкса и его свиты тоже не было видно. Тимка стоял один посреди бесцветной улицы и тихонечко скулил, ненавидя собственное бессилие.
– Сфинкс! – закричал он. – Сфинкс!
Пусть уж лучше местные его растерзают, чем пропадать одному в унылой серой пустоте! Как мог Александр его оставить?
Сфинкс явился на зов. Пришел один, гордо выступив из-за стены Нэтиной пятиэтажки, неспешно приблизился к мальчику. Сощурив человечьи глаза, спросил:
– Зачем звал?
В голосе сфинкса не было ни гнева, ни злости.
– Помоги мне, пожалуйста! – Тимка молитвенно сложил ладони. – Помоги, очень тебя прошу!
Сфинкс молчал, смотрел выжидательно.
– Всех вас обидели люди, тебя и твоих… – мальчик запнулся, – собратьев, – закончил он. – Вас предали и бросили, оставили здесь навечно. Ты не любишь меня и других людей, но Александр-то в чем виноват?! Если ты не поможешь, он тоже не сумеет отсюда уйти. Я знаю, знаю, с вами поступили плохо, но его-то за что наказывать?! Вам не дали сделать выбор, но у Александра шанс есть…
– Чего ты хочешь от меня? – перебил сфинкс торопливую сбивчивую речь мальчика.
– Помоги мне справиться с моим врагом, – набравшись храбрости, выпалил Тимка, – тогда Александр сможет вернуться домой.
– А что взамен, человечий детеныш?
Тимка вздохнул.
– Я готов остаться, уйду к другим брошенным людям жить в их секторе города.
Сфинкс покачал головой.
– Ты и так это сделаешь, человечек. Тебе нет дороги назад. Ты ведь знаешь об этом?
Тимка молчал.
– Но даже если бы ты предложил нам что-то взамен, – продолжал его собеседник, – мы все равно не стали бы тебе помогать. Кошки не вмешиваются в жизнь людей. Они за ней наблюдают. Прощай!
Развернувшись, сфинкс величаво удалился. Тимка остался один на пустынной улице. Впрочем, ненадолго. Марья сдержала слово. Серый воздух будто сгустился перед ним, и оттуда спиной вперед вывалился человек. Мальчик его сразу узнал: Болеслав Григорьевич в отглаженном костюме и при галстуке медленно поднимался с земли.
Тимку передернуло. Даже дома Болеслав Григорьевич никогда не ходил по-людски: в уютном халате и мягких тапочках. Он вечно выглядел так, будто готовился заключить сделку на миллион. Наверное, поэтому он и был богатым…
Болеслав Григорьевич огляделся. Ни тени удивления не промелькнуло в его взгляде. Лишь верхняя губа дернулась вверх, обнажая ровные белые зубы, за которыми он, как и за руками, тщательно ухаживал.
– Это сон? – спросил Болеслав Григорьевич.
Мальчик замотал головой.
– Не сон? Тогда что?
– Город брошенных, – выдохнул Тимка. – Место, куда вы хотели отправить Александра.
– Чушь! – отрезал мамин «принц». – Твой кот, ты с ним и разбирайся.
– Уже разобрался. Я его не брошу.
– Никто не просит тебя бросать, – утомленно вздохнул Болеслав Григорьевич. – Найди ему новый дом, новых хозяев, все будет прекрасно.
– Может, это вам лучше найти новый дом? – Тимка выпрямился, шагнул вперед.
Прежде мальчик стоял, сутулясь, смотрел себе под ноги, говорил тихо. Он не боялся Болеслава Григорьевича, но опасался его, как и всего непонятного, чужого, таящего угрозу.
– Что?! – От подобного обращения «принц» опешил. Затем дыхание его участилось, бульдожьи щеки налились краской, нижняя челюсть выдвинулась вперед. Он стал больше, крепче, опасней. – Ты мне хамить будешь, сопляк?!
Тимка тряхнул головой и спрятал руки за спину – не хватало еще, чтобы враг видел, как дрожат пальцы.
– Хамить не буду, – сказал мальчик срывающимся голосом. – Но Александра вышвырнуть не позволю.
– Ты… – Лицо Болеслава Григорьевича перекосилось, в нос Тимке ударил резкий запах пота, разом перебивший аромат дорогого одеколона. – Ты решил мне указывать? Вздумал покомандовать тут? Я тебя и мать твою из милости подобрал, денег вам даю, за жилье плачу, в люди хочу вывести из вшивого этого городишки, а ты…
– А я не хочу в люди, – тихо сказал мальчик. – И маме подачек ваших не надо. Не верите? Ладно. Но когда она узнает, что вы о нас думаете, мигом укажет на дверь.
– Она ничего не узнает!
Болеслав Григорьевич как-то очень быстро очутился рядом. Тимка даже моргнуть не успел, а крепкая рука с массивным золотым перстнем на безымянном пальце уже ухватила его за ворот.
– Ничего не узнает. Все будет, как я спланировал: отъезд, свадьба, новая жизнь. Тебе в ней, может, и найдется место, если научишься уважать старших!