Я ухмыльнулся — посмотрел в покрасневшие глаза Кукушкина.
И тут же оправил второй тапок соседа вслед за первым.
Не меньше минуты бы с Кукушкиным «бодались» взглядами.
Я дожидался, когда растает решимость моего противника взять реванш.
Сосед первым отвёл глаза. Он прошипел ругательство и ушёл в свою квартиру — прихрамывая. Я подумал, что не зря для встречи с Кукушкиным надел ботинки.
В прошлый раз соседка у меня не задержалась — её увёл подвыпивший папаша.
Однако в это третье сентября Лена погостила в моей квартире чуть дольше двух часов. Я напоил семиклассницу чаем. Развлек девчонку игрой на гитаре (музыкой заглушил её нескончаемые монологи). Спел десяток пока никем не сочинённых песен — узнал от соседки, что я не только «сильный и смелый», но ещё и «талантливый». Проблем с вокалом я не почувствовал: будто только вчера солировал в хоре. Легко извлёк из памяти слова песен и аккорды мелодий. Не без удивления заметил, что мои руки сегодня будто проснулись. Я вполне уверенно терзал струны — фальшивые ноты гитара издавала всё реже. Я будто вспомнил былые умения. Больше не чувствовал скованности в движениях. А пальцы, пусть и слегка побаливали с непривычки, но уже с заметной ловкостью и уверенностью плясали по гитарному грифу.
Мать Кукушкиной явилась за дочерью на четверть часа раньше, чем вернулась с работы моя мама.
Женщины не встретились — лишь смешались в воздухе прихожей запахи их духов.
Мама не увидела в нашей квартире Лену. Но застала у нас дома Барсика… и огромную блестящую лужу в самом центре моей спальни (хотя я буквально пару минут назад «ликвидировал» предыдущий потоп). Она с печальным вздохом покачала головой. И напомнила мне о своей аллергии на кошачью шерсть.
— Котёнка завтра заберут, — сказал я.
— Точно заберут? — устало переспросила мама.
— Унесут, — заверил я. — Обещаю.
Встреча с Леной Кукушкиной и её отцом в это третье сентября отличалась от прошлой.
А вот Барсик вечером и ночью «отработал» чётко по плану (с одной лишь разницей: ковёр не пострадал).
Ночью я снова увидел сон.
Но в этот раз он больше походил на воспоминания: не на настоящие — на искажённые моим воображением.
В этом сне я стоял в траурном зале рудогорской больницы.
Здание строили и проектировали не советские строители, а финны. В других городах я подобных не видел. Потому сразу сообразил, где очутился.
Я уже бывал в этом помещении раньше: в сентябре тысяча девятьсот восемьдесят первого года, когда хоронили Алину Волкову. Теперь в траурном зале больницы тоже стоял гроб. Вот только не закрытый, как тогда.
В гробу я увидел свою соседку по парте — бледную, наряженную в белый саван. Замер в изголовье гроба. Рассматривал причесанные рыжие волосы и окрашенные розовым лаком ногти на руках мёртвой девчонки.
А справа и слева от меня стояли наши одноклассники — ученики десятого «А» класса рудогорской школы. Увидел я здесь и Васю Громова, и Лидочку Сергееву, и Наташу Кравцову — никто из них не пришёл проститься с Волковой в «тот» раз.
И уж тем более, десятиклассники на прошлых похоронах не держались за руки (соорудив хоровод). И не напевали тихими голосами: «С днём рождения тебя, с днём рождения тебя…»
Я проснулся за минуту до сигнала будильника. Взглянул на циферблат, ударил ладонью по кнопке. Моргнул — развеял остатки не самого приятного сновидения. Голоса поющих десятиклассников смолкли: сменились птичьим щебетом. Я повернул голову — не заметил ни гроб, ни толпу школьников. Увидел размытые очертания своей рудогорской квартиры — не траурный зал и не больничную палату. Нацепил холодные очки, посмотрел на окно. На улице уже почти рассвело. Ветер за ночь разогнал облака. Теперь он покачивал вершины сосен и будто убаюкивал меня, намекал: нет причины выбираться из тёплой постели. Вот только я с ним не согласился. Потому что мой желудок тоже проснулся. К диетам он не привык. Живот тоскливо урчал, подпевая птицам: настойчиво требовал накормить его завтраком.
Но встал я не сразу: отвлёкся на «просмотр» сегодняшних событий — тех, что ещё не произошли, но уже были мною однажды пережиты. Скользил взглядом по стенам и шкафам, рассматривал корешки расставленных на полках книг. Понял, что «то» четвёртое сентября не запомнилось мне интересными событиями. Воспоминания о нём выглядели невзрачными и скучными, как и о большинство учебных дней в том месяце. Но я всё же отыскал в памяти нечто примечательное: «Сегодня у Алины Волковой день рождения». Представил, как Снежка вновь поздравит мою соседку по парте перед уроком; мысленно повторил её слова (хотя в прошлый раз к ним не прислушивался — посматривал на затылок Лидочки). Решил, что поздравление классной руководительницы меня не впечатлило — ни тогда, ни теперь.