— Что это? — спросила она.
Прижала бумагу ладонью к столешнице.
— Это результаты завтрашних матчей по хоккею, — сказал я. — Наши парни обыграют финнов, а канадцы окажутся сильнее Шведов. Я записал результаты этих встреч и фамилии тех хоккеистов, которые поразят чужие ворота. Как ты видишь: наши победят и выйдут в полуфинал. Сыграют между собой ещё и США с Чехословакией. Но их игру не покажут по телеку — поэтому я указал только счёт: американцы забросят шесть шайб, а пропустят только две.
Волкова пожала плечами.
— Я не увлекаюсь хоккеем, — сказала она.
Передвинула лист бумаги на мою сторону парты.
— Такое бывает, — сказал я. — Ничего страшного.
Усмехнулся.
— Но ты меня не поняла, Волкова. Это результаты завтрашних матчей. Улавливаешь смысл моих слов? Завтрашних. Они состоятся по нашему времени завтра. А пока хоккеисты только настраиваются на эти игры.
Постучал пальцем по странице с записями.
— Эти матчи покажут во вторник по «Первой» программе, — сказал я. — Игру сборной Финляндии и сборной СССР буду транслировать в семь часов вечера. А битву между чехами и канадцами — позже; и только третий период.
Алина нахмурилась.
— Как это… завтра? — сказала она. — Покажут повторы игр?
Я хмыкнул.
Сказал:
— Эти игры пока не состоялись. Так что ты не свети этой бумажкой, Волкова. Спрячь её хорошенько. Достанешь её после того, как советские хоккеисты со счётом шесть-один «разделают под орех» наших соседей финнов.
Алина заглянула в мои записи.
Шёпотом прочла:
— Крутов, Дроздецкий, Макаров, Шалимов, Фетисов, Жлуктов…
Посмотрела на меня.
— Кто это? — спросила она.
— Хоккеисты нашей сборной, которые отметятся шайбами в финские ворота, — сказал я. — Финны ответят нам только шайбой Синисало.
Я пальцем указал на фамилию финского хоккеиста.
Добавил:
— Случится это в понедельник. В канадском городе Виннипег.
— Завтра, — уточнила Алина.
— Сегодня понедельник, Волкова. Но у нас, из-за разницы во времени, по телевизору матчи покажут завтра.
Соседка по парте показала на бумагу.
— А это тогда что? — спросила она.
— Инсайдерская информация, — сказал я. — На которой можно было бы заработать огромную кучу денег, даже в Советском Союзе. И я отдаю её тебе — бесплатно, с наилучшими пожеланиями. Цени.
Волкова покачала головой.
— Не понимаю… — сказала она.
— Позже поймёшь, Алина, — сказал я. — А пока… просто проверь эту информацию: посмотри завтрашние матчи. Потом мы с тобой обязательно поговорим на эту тему. И не только о хоккее.
Вечером я пришёл в школьный актовый зал на репетицию концерта ко Дню учителя. В честь такого случая отгладил брюки, нарядился в белую рубашку и папин серый пиджак, повязал отцовский полосатый галстук (Кукушкина при виде меня восторженно ахнула — встретил Лену в подъезде). В актовом зале меня уже дожидался Полковник (вместе с женой). Директор школы пожал мне руку. Поздоровалась со мной и Снежка, будто мы сегодня не виделись на уроке. Как и обещал, Михаил Андреевич принёс гитару — сразу же вручил её мне (та напомнила о себе: царапнула подушечки моих пальцев планками ладов). Полковник представил меня миниатюрной черноволосой женщине (пенсионного возраста): устроительнице концерта. Пальцем ткнул в список, что та держала в руках. Уточнил, что я спою «вместо» него. Пожелал мне удачи и подтолкнул меня в сторону сцены, вокруг которой толпились дожидавшиеся своей очереди «заявить о себе» артисты (в основном — школьники).
В первых рядах у сцены я заметил квартет наших школьных (городских) знаменитостей под предводительством ученика десятого «Б» класса Сергея Рокотова. Всю эту четвёрку я знал по именам. Неоднократно видел этих музыкантов на сцене танцплощадки во Дворце культуры. Но в прошлой жизни с ними не общался, хотя двое из ансамбля Рокотова учились со мной в параллельном классе (сам Рокотов и высокий сутулый Боря Корчагин по прозвищу Чага). Во время позавчерашнего боя на «арене» с Васей Громовым я поболтал с Сергеем Рокотовым впервые. И тот меня запомнил в лицо (а может, знал меня по имени и раньше: всё же учились мы вместе с ним бок о бок не первый год). Рокотов заметил меня, шагнул мне навстречу, пожал протянутую ему руку. Улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба (будто звезда Голливуда). И представил меня своим приятелям. Сергей называл участников своего коллектива сценическими именами — я «вспоминал» фамилии этих парней.
Первым (после Рокотова) со мной поздоровался бас-гитарист ансамбля Чага — аккуратно прикоснулся к моей руке длинными узловатыми пальцами. Он в субботу тоже наблюдал за моей схваткой и тоже (как и я) поправлял на лице очки. А вот рукопожатие (ударника) Веника было сродни борцовскому захвату: уверенное, крепкое. Вениамин Любимов (за глаза парня называли ещё и «Любой») попытался превратить мою ладонь в фарш. Я ойкнул от неожиданности — Веник тут же выпустил мою руку из захвата своих тисков. Любимов, как я вспомнил, учился в третьей школе — в девятом классе. А вот клавишник ансамбля Бурый представлял рудогорское ПТУ: он учился там на повара. Петя Курочкин (как он получил прозвище «Бурый», оставалось для меня загадкой) и выглядел подстать своей будущей профессии: эдакий выросший при изобилии продуктов парнишка, с румяными щеками и фигурой начинающего борца сумо. Его ладошка показалась мягкой, будто поднявшееся дрожжевое тесто.