Я пожал плечами и взглянул на небо. Отметил, что дождя в ближайшие часы не будет. Поправил на носу очки, помахал рукой засмотревшимся на меня старшеклассницам. И зашагал мимо флагштока с трепыхавшимся на ветру флагом СССР к распахнутым воротам. Неторопливо пересёк школьный двор (Алина шла в паре метров от меня, но словно не со мной), свернул по привычке вправо. Увернулся от брошенного мне в лицо ветром берёзового листа. Зашагал вдоль невысокого деревянного забора в направлении своего дома. Волкова не отставала, но и не сокращала дистанцию. Она не спрашивала, куда мы идём. Не претендовала на ведущую роль в нашей паре. Она догнала меня уже за хоккейным кортом, когда школу заслонили кроны сосен и елей.
— Ну и что случится с твоей Кравцовой? — спросила она.
Предложил Алине взять меня под руку — девчонка после недолгих колебаний всё же согласилась. Я посмотрел на её бирюзовые глаза. Отметил, что в школе они не были столь же яркими, как сейчас. Улыбнулся. И «вывалил» на Волкову описание своей встречи с Лёней Свечиным (той, что произошла в Ленинграде на Московском вокзале в июле тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года). Рассказывал я неторопливо, рассматривал веснушки на лице Алины, белую полосу шрама и ямочку на подбородке девчонки. Извлекал при этом из памяти не подробности своей беседы с Лёней — прокручивал в голове воспоминания о той ночи, когда избавлял Волкову от «эмоционального и физического напряжения». Алина будто прочла мои мысли — мочки её ушей потемнели.
Но десятиклассница не отвела взгляд.
— Что это значит: их всех убили? — спросила она.
Мы подошли к небольшой площади, рядом с которой возвышалась каменная глыба — памятник первооткрывателям Рудогорского железорудного месторождения. Маршрут я мысленно уже спланировал. Потому на площади не сбавил ход. Взглянул на пионеров, кормивших хлебными крошками голубей; на мужчин предпенсионного возраста, что увлечённо беседовали рядом с телефонной будкой; на трёх молоденьких мамочек с детскими колясками, которые будто забастовщики из капстран перегородили тротуар. Около памятника мы повернули на широкую пешеходную дорогу. Та вела в горку, где на самой высокой точке города располагались здание почты и мачта с радиопередающими антеннами.
В ответ на Алинин вопрос я пожал плечами.
Процитировал Леонида:
— Солдаты их всех убили. Тогда: зимой. Нас пятеро осталось. Из всего десятого «А» класса. Троих отправили доучиваться в «Б» класс. А нас с Ерохиной — в «В».
Я выдержал паузу.
Добавил:
— Это всё, что сказал мне Свечин в Ленинграде. Дословно.
Снова дёрнул плечом.
— Ещё он упомянул КГБ, — сообщил я. — Сказал, что не хочет «проблем». И заявил, что не расскажет мне никаких подробностей, потому что дал подписку о неразглашении.
Взмахнул дипломатом.
— Вот и всё, что я об этом знаю. Может, и обманул меня Лёнька. С начала ноября этого года я… в своём сне никого из наших одноклассников больше не встречал — кроме Свечина. Интернета в восемьдесят восьмом году у меня не было…
— Чего не было? — спросила Алина.
— Не важно, — сказал я. — Суть в том, что Лёнькины слова я не проверил. Но и не опроверг их. В Рудогорск я после того ноября больше не наведывался. Да и не очень-то интересовался судьбой наших нынешних одноклассников. Так уж получилось.
Волкова нахмурилась.
— Он сказал: погибли все, кроме пятерых, — произнесла она. — Получается, что и я тоже: как все…
Я покачал головой.
— Тебя тогда не было вместе со «всеми».
Посмотрел в Алинины глаза.
— Уже… не было, — добавил я. — Не забывай про окно.
Волкова вскинула брови — бровь со шрамом приподнялась лишь слегка.
— Про какое окно? — спросила она.
— В моём сне ты десятого сентября выпала в окно, — ответил я. — Забыла? Зимой ты уже не посещала школу.
Волкова сказала:
— Так ты тогда мне…
— Не наврал. Даже и не сомневайся в этом. Во сне я был на твоих похоронах. И в прошлый четверг я действительно тебя спасал. Наш секс стал частью того спасения. Во всяком случае, тогда мне так казалось.
Я снова взмахнул дипломатом: поправил очки.
— А теперь уже не кажется? — спросила Волкова.
Она стрельнула взглядом в моё лицо и тут же опустила глаза.
Её волосы при солнечном свете выглядели по-осеннему: перекликались расцветкой с высаженными вдоль дороги молодыми рябинами (ягоды на них созрели, а листва пока не осыпалась).