Я улыбнулся.
Ответил:
— Друг попросил.
И добавил:
— А ещё: я люблю петь.
Выпустил девичью талию — развёл руки. Услышал, что голос Рокотова стих — из динамиков доносились лишь звуки музыки и едва различимое сейчас потрескивание. Я высвободился из объятий Изабеллы, наклонился к её лицу.
— Сейчас закончится песня, — сказал я. — Пойду, покажусь Сергею.
Рокотов заметил меня — жестом подозвал к себе. Мужчина с повязкой дружинника на руке в этот раз не кинулся на перехват — лишь проводил меня взглядом. Я взобрался по ступеням на сцену, одёрнул футболку. И тут же услышал выкрики из зала: «Котёнок!» Я помахал рукой собравшимся в зале девчонкам, спровоцировал новую порцию радостных воплей. Поздоровался с музыкантами. Мне почудилось, что Бурый и Веник действительно обрадовались моему появлению. Выслушал ворчание Рокота. Сергей состроил обиженную гримасу и отчитал меня за «опоздание». Но он тут же похвалил мой «клёвый» наряд и провёл короткий инструктаж. Рокот признал, что «народ» ждёт «Котёнка» в моём исполнении. Однако два «медляка» подряд признал «плохой темой» — постановил, что пока «пойдём по списку». Объявил, что следующим номером будет моя «нелюбимая» «Олимпиада-80».
— Да и прикид у тебя, Крылов, как раз под эту песню, — сказал Сергей.
Он подал сигнал ансамблю — парни подтвердили «приём».
— На счёт «три», — объявил Рокот.
Я кивнул, прошёлся по сцене (по слегка вибрировавшим от шума множества голосов доскам). Поднял над головой руки — жестом поприветствовал собравшихся в зале школьников. Шум в зале усилился. Я улыбнулся девчонкам, скандировавшим моё новое прозвище. Проверил работу микрофона (который принял из рук Рокотова, будто эстафетную палочку): извинился за опоздание. Звуки моего голоса пронеслись по залу. Пробежался взглядом по лицам смотревших мне в глаза девиц. Увидел Наташу Кравцову, Лидочку Сергееву и ещё трёх своих нынешних одноклассниц. Всё они подпрыгивали, поддавшись общему порыву; размахивали руками и выкрикивали «Котёнок!» Я прижал левую ладонь к груди (напротив сердца), метнул в танцевальный зал воздушный поцелуй. Заметил, что Рокотов начал отсчёт. Отошёл от края сцены, микрофон на стойку не вернул (она осталась около Сергея).
Зал притих — больше двух сотен пар глаз смотрели с танцплощадки в сторону сцены. Я почувствовал эти взгляды, пока запоздало проделывал дыхательное упражнение. Замер, успокоил пугливо затрепыхавшееся сердце.
Заметил, что Сергей Рокотов показал мне и музыкантам «три» — кивнул ему в ответ, улыбнулся, поправил очки.
И в тот же миг из динамиков полилась бодрая музыка.
Я прослушал вступление, поднёс микрофон к губам и запел.
Школьники всё же нарушили план Рокотова. Уже после «Олимпиады-80» они сотрясли пол сцены громкими требованиями исполнить «Котёнка». Кричали, как я заметил, даже парни. Увидел, как почти в центре зала махал рукой и выкрикивал своё требование Руслан Петров. Заметил, что хором скандировали «Котёнок!» мои одноклассницы. Рокот, уже озвучивший ансамблю название следующей песни, скомандовал «отбой». Сергей недовольно скривил губы и покачал головой. Выслушал подбежавшую к нему Изабеллу Корж, кивнул и поставил на пол гитару. Рокотов прошёлся мимо музыкантов — каждому лично дал распоряжение. Я отметил, что парни не расстроились из-за срыва «списочной» композиции — ухмылялись. Ко мне Рокот подошёл в последнюю очередь. Он выдал своё любимое выражение «ёлы-палы» и заявил: «Да фиг с ними, Крылов. Давай слабаем „Котёнка“». На счёт «три».
Я поднёс микрофон к губам и без музыкального сопровождения пропел:
— Я весь для тебя…
Направил набалдашник микрофона в сторону зала.
Собравшиеся на танцплощадке школьники ответили мне дружным многоголосым рёвом:
— …Котёнок!!!
Рокотов махнул рукой — начал отсчёт.
В сегодняшнем «списке» песен встретились и незнакомые мне названия: всё же музыкой я всерьёз заинтересовался уже в двухтысячных годах (после аварии) — тогда на слуху были вовсе не нынешние «хиты». «Новые» композиции исполнял Рокотов. Я же во время его пения беззаботно восседал на верхних ступенях лестницы около сцены. Отдыхал. И переглядывался с раскрасневшимися от танцев девицами. Белла Корж и хмурый усатый дружинник держали школьниц на расстоянии от меня. Они будто опасались, что «поклонницы» разберут меня на сувениры. Я не спорил с ними: в зал не спускался. Уже не пропускал советы «опытных товарищей» мимо ушей — после встречи (недельной давности) с ПТУшниками. И не пренебрегал отдыхом: помнил, как быстро в прошлую субботу пение превратилось из развлечения в работу.