— Слушай, Котёнок, — заговорил Сергей. — Помнится, ты говорил, что можешь и не уехать в ноябре в этот свой… как там его…
— В Первомайск, — подсказала Белла.
Я отметил, что Рокотов впервые обратился ко мне не по имени и не по фамилии — назвал моё прозвище. Словно он вдруг признал моё право на сценическое имя.
— Ты всё ещё не определился с поездкой? — спросил Сергей.
Я покачал головой.
Ответил:
— Фифти-фифти. Ещё ничего не решено. Вероятность того, что уеду примерно пятьдесят процентов.
Музыканты переглянулись.
— Что думаете, парни? — сказал Рокот.
Он вопросительно приподнял брови.
Чага и Бурый пожали плечами.
— Пятьдесят процентов на то, что останется, — сказал Веник, — это неплохая вероятность.
— Я тоже так думаю, — сказал Рокотов.
— Серёжа, скажи ему, — попросила Белла.
Она не сводила с меня глаз.
Рокот поставил на столешницу стакан, погладил руку своей подружки.
— Говорим, пацаны? — спросил он.
Бурый кивнул. Чага махнул рукой.
— Давай, — согласился Веник.
Он вынул из сумки запечатанную бутылку портвейна.
Сергей посмотрел мне в лицо.
— Послушай, Котёнок, — сказал он. — Мы с парнями посовещались и решили: с тобой у нас будет больше шансов на успех, чем в составе квартета. Потому я всё же расскажу тебе, для чего нам нужны собственные песни.
Глава 12
Веник откупорил бутылку, плеснул портвейн в гранённые стаканы. Новая порция спиртного запаха расползлась по репетиционной комнате. Я прижался спиной к холодной стене — наблюдал за сидевшими около стола музыкантами и за стоявшей позади Рокота Изабеллой Корж. Впервые за всё время своего очередного пребывания в Советском Союзе я отчаянно захотел выпить чашку крепкого кофе: эспрессо или капучино — не растворимого. Я сглотнул слюну, вдохнул пропитанный табачным дымом воздух. Увидел, что Сергей первый схватил свою порцию спиртного. Он ополовинил её одним глотком — без тоста, не чокаясь с приятелями. Рокотов скривил губы, потёр кулаком нос. Он вынул из пачки сигарету — Веня Любимов чиркнул спичкой, помог Сергею прикурить.
— Скажи, Котёнок, — произнёс Рокот, — ты уже задумывался о том, что с тобой будет через полтора-два года?
Я пожал плечами, поправил очки.
Сергей махнул рукой.
— Ёлы-палы, о чём это я тебе говорю, — сказал он. — Вам с Чагой армия не светит: вы же у нас очкарики.
Рокотов ухмыльнулся.
— А вот мы с парнями…
Он указал на противоположную сторону стола, где сидели Веник и Бурый.
— …Помесим сапогами грязь — никуда не денемся.
Сергей допил из стакана остатки портвейна.
— Ты слышал, что с января вступают в силу изменения в Закон о всеобщей воинской обязанности? — спросил он. — Поправки снимают отсрочку от призыва со студентов многих вузов. Пока ещё не понятно, как будут обстоять дела. Но уже факт, что поступление на вышку не обязательно гарантирует нам отсрочку от службы.
Он поставил стакан на стол, ухмыльнулся. Рокот погладил руку Изабеллы. Девчонка печально вздохнула.
— Ёлы-палы, мы с парнями не отказываемся служить, — сказал Сергей. — Ведь так, пацаны?
— Фигня вопрос, — сказал Веник.
Бурый неуверенно кивнул.
— Но нам важно, — заявил Рокотов, — где и как мы будем проходить службу. Всё же два года жизни — это немалый срок…
— Если не три, — добавил Бурый.
— …Или три, — согласился Сергей.
Он посмотрел на свои руки.
— Мы музыканты, — сообщил Рокот. — Лично я бы не хотел вернуться на гражданку с отмороженными или травмированными пальцами.
Сергей сжал кулаки.
— Да и не хочу провести два-три года без практики, — сказал он. — За это время не только разучусь играть на гитаре, но и позабуду ноты.
Рокотов пожал плечами.
— Долг Родине мы отдадим, — заявил Сергей. — Вот только мы бы предпочли делать это с толком: не лопатами махать, а выступать на сцене. Так от нас будет больше пользы. Разве я не прав?
Я ответил, что полностью с ним согласен.
— А ещё вас могут отправить в Афганистан, — едва слышно произнесла Белла.
Мне почудилось, что Бурый после её слов слегка побледнел.
Но Рокот не обратил на них внимания.