Я покачал головой.
— Рано ещё, — сказал Белый. — Сейчас приедут кгбэшники. И внесут ясность.
Черноволосый солдат указал стволом АКМ на мой живот.
— Ты им сказал, что мы вас всех тут положим, если они нам откажут? — спросил он.
Я заметил, как дернулось веко под его правым глазом.
— Сказал.
Солдаты обменялись взглядами. И снова посмотрели на меня.
Я поднял руки чуть выше.
— Ладно, — сказал Белый. — Топай к своим, очкастый. Или как там тебя? Котёнок?
— Сиди там и не рыпайся, Котёнок! — сказал Чёрный. — При любом резком движении я стреляю. Без предупреждения! Ты меня понял⁈
Он прикоснулся пальцем к спусковому крючку.
Я кивнул.
— Понятно.
Светловолосый солдат вытянул шею, сплюнул на пол.
Он ухмыльнулся и сказал своему напарнику:
— Подождём.
Обстановка в кабинете литературы сильно изменилась, пока я разговаривал с Полковником.
Я окинул класс взглядом, но не увидел свой дипломат.
Чёрный ткнул меня стволом в спину. Я намеренно громко ойкнул и неуклюже зашагал к одноклассникам. Те зашевелились, подвинулись в стороны: освободили место рядом с Кравцовой и Громовым. Я прошёл мимо Лидочки (заметил, что у неё дрожали губы) и мимо бледного Свечина. Опустился на корточки. Взглянул на Кравцову. Прочёл в Наташиных глазах вопрос — в ответ на него лишь пожал плечами. Услышал громкий шёпот Громова: «Что там?» Заметил, как Вася кивнул в направлении двери. Я замер, прислушался — различил приглушённые дверью и стеной многочисленные торопливые шаги и детские голоса (звонок на перемену ещё не прозвенел). Наклонился к Василию и едва слышно произнёс: «Эвакуация».
— Тихо! — крикнул Чёрный. — Кого из вас мне пристрелить, чтобы остальные заткнулись⁈
Школьники притихли. Снова. Они ерзали, толкали друг друга плечами и коленями. Но прекратили разговоры. Я заметил, как по виску Кравцовой снова прокатилась капля пота. Посмотрел на часы, подсчитал: урок литературы закончился сорок минут назад. Покачал головой: даже мне эти минуты показались долгими часами. Оглянулся на учительский стол, рядом с которым шепотом переговаривались солдаты. Отметил, что Белый по-прежнему вертел в руке гранату (он если и ставил её на стол, то только для того, чтобы отломить корку хлеба). Увидел, что Чёрный так и не выпустил из рук автомат. Мне чудилось, что военнослужащие всё больше нервничали. Я прикидывал, как давно Полковник сообщил представителям КГБ о случившемся в школе.
Словно в ответ на мои мысли вдруг ожил динамик на стене кабинета.
Я вздрогнул от неожиданности. Увидел, как покачнулись сидевшие рядом со мной школьники. Услышал, как выругались военнослужащие.
— Новиков и Звонарёв! — прозвучал в верхнем углу класса резкий командирский голос. — К вам обращается начальник рудогорского районного отдела Комитета государственной безопасности капитан Райчук! Предлагаю вам сложить оружие, выйти из кабинета с поднятыми руками и сдаться сотрудникам правоохранительных органов! В таком случае обещаю вам…
Школьники и солдаты запрокинули головы, слушали сопровождаемые тихим потрескиванием слова офицера КГБ.
— … Моё предложение останется в силе ровно пятнадцать минут! — пророкотал голос невидимого нам сейчас капитана Райчука. — Повторяю: пятнадцать минут! Новиков и Звонарёв, подумайте! Я уверен, что вы примете правильное решение! Дисциплинарное взыскание будет строгим! Но оно не пойдёт ни в какое сравнение с грозящим вам сейчас уголовным наказанием!
Динамик умолк — так же внезапно, как и ожил.
А вот заметавшееся в моей груди сердце не успокоилось.
Я опустил взгляд. Не заметил радости в глазах школьников. Не увидел её и на лицах солдат.
— Что теперь будет? — пролепетала Лидочка Сергеева.
— Очкастый! — прокричал Белый. — Эй ты, Котёнок! Подойди к нам!
Я шагнул за порог и тут же зажмурил глаза. В школьном коридоре ярко светили лампы. Свет проникал сюда и через окна, за которыми вьюга кружила сыпавшиеся с неба крупные снежинки. Я замер с поднятыми руками — за моей спиной щёлкнул дверной замок. Я поморщил губы: в спину между лопаток словно ткнули раскаленным прутом. «Не прутом, а дулом автомата, — подумал я. — Этот урод второй раз тычет в одну и ту же точку!» Повертел головой. Детей не заметил. Рядом с лестницей увидел милиционеров: не бойцов в касках и в бронежилетах — обычных сотрудников в шинелях и в зимних шапках. Они смотрели на меня растеряно, словно не понимали кто я: преступник или жертва преступления. Я поправил очки. Милиционеры нерешительно махнули мне рукой.