– Родненький мой, ма-аленький такой котеночек, зайчик мой славненький. Кушай, кушай. Вкусная колбаска, правда? Я тебе завтра рыбку принесу. Ты ведь любишь рыбку, да? Во-от, маленький мой…
И, казалось, только от одних произнесенных этих слов становилось тепло-тепло и сладко на душе. Неожиданно для себя Зойка стала обнаруживать в себе чувства, которые прежде не наблюдала. И еще думала Зойка, как бы, наверное, растопилось и истекло нежностью ее сердце, будь у нее ребенок…
Всю зиму прожил котенок в аппаратной на щедрых Зойкиных хлебах, в холе да ласке. Впрочем, Пушок оказалась девочкой. За зиму она заметно выросла и превратилась в нескладного кошачьего подростка.
А весной пришла беда.
К ним в аппаратную поднялась элегантная дама, впустив тонкий аромат импортной парфюмерии, и представилась их новым инженером Татьяной Сергеевной. Зойка настороженно разглядывала из-за проектора свою неожиданную начальницу, низкие бордовые сапожки и такого же цвета шаль, продуманно небрежно лежащую вокруг шеи. И еще Зойка обратила внимание, что широкое золотое кольцо было не на правой, а на левой руке. Татьяна Сергеевна расхаживала по своим новым владениям, в которые вступала, и морщила бордовые губы, – ей здесь не нравилось. Подойдя к туалету, она плотно закрыла дверь.
– Это у нас Пушок, котенок, – объяснила Зоя. – Мы для него двери приоткрытые держим.
– Здесь кошка? – подняла брови Татьяна Сергеевна, усаживаясь на диванчик. – Но ведь это, наверное… пахнет?
– Совсем нет… Не очень… Мы не чувствуем.
Татьяна Сергеевна спросила еще, как работают проекторы, автоматика и всё прочее, всем своим видом показывая, что от Зойкиных ответов ничего хорошего не ждет.
– Итак, – заключила Татьяна Сергеевна, поднимаясь с дивана, – завтра выхожу на работу окончательно. Я надеюсь, мы с вами сработаемся, Зоенька. Впрочем, задерживаться надолго я здесь не собираюсь.
Когда Татьяна Сергеевна повернула к Зое свой широкий, обтянутый черной твидовой юбкой зад, Зойка застыла, приоткрыв рот: вся юбка и даже спина были в кошачьем пуху! Зойка не знала, что делать, как сообщить об этом. Но Татьяна Сергеевна сама по перепуганному Зойкиному виду, по неотрывному ее взгляду поняла, что у нее в том месте не всё в порядке.
– Что? Что там такое? – Татьяна Сергеевна втянула в себя живот, перевернула юбку задом наперед и пришла в негодование: – Ну, знаешь ли, милочка! От вашей кошки, я чувствую, вам придется избавиться. И чем быстрее, тем лучше.
Тут на беду показалась и сама виновница переполоха, до сей поры где-то мирно отсыпавшаяся – долговязое, несформировавшееся кошачье отродье, – прошла независимо мимо Татьяны Сергеевны и стала скрестись в туалетную дверь.
– Вот это?! – пренебрежительно усмехнулась Татьяна Сергеевна и выразительно посмотрела на Зою. Затем фыркнула и, забыв почистить и перевернуть на место юбку, вышла.
На следующий день Татьяна Сергеевна явилась, видно, не в духе и первым делом стала нюхать воздух в аппаратной. Выйдя из туалетной комнаты, она громко заявила:
– Нет, милочка, в конце концов это невыносимо. Невозможно находиться в туалете.
– Я и так часто меняю песок, – пролепетала Зоя.
– Это не выход. И вообще – здесь душно: проекторы перегреваются, окон нет, жара, топят невыносимо, да еще эта вонь. Здесь не место для кошки.
Зоя была перепугана до смерти. Она лихорадочно соображала, как спасти репутацию ее ненаглядной питомицы, отвратить эту так внезапно нависшую угрозу?
Но страшное случилось сегодня же. Татьяна Сергеевна стала просматривать техническую документацию, развернула месячный репертуар кинотеатра, рулон с афишами, – и возмущению ее не было предела: везде был кошачий пух, какие-то шерстинки, волоски, а кое-где даже следы милых лапок.
Татьяна Сергеевна позвала Зою к себе и молча показала ей все эти безобразия.
– Но она же линяет… – провякала Зоя.
– Чтоб завтра… нет, сегодня же ее не было. Всё!
Это была катастрофа. Не отдаст. Ни за что не отдаст! В крайнем случае домой отнесет, в ее комнате жить будет.
А во второй половине дня Татьяна Сергеевна привела откормленного молодого мужчину, ткнула пальцем в Пушка и сказала:
– Владик, вот.
Владик двумя пальцами взял за шкирку котенка и, не сказав ни слова, вышел с ним на улицу.
Кровь бросилась Зойке в голову. Она рванулась вслед, хотела отобрать, вцепиться ногтями, если понадобиться – драться… Но на пороге вдруг выросла Татьяна Сергеевна и, глубоко затягиваясь сигаретой, процедила:
– А куда это вы, милочка, собрались? У вас еще сеанс не окончен. Следите, лучше, за проектором.
Зойка, сцепив зубы, тяжело дышала, глядя в упор на Татьяну Сергеевну. Сердце ее бешено колотилось.