– Почему ты сам не позвонишь, Виталя? Взрослый мальчик, – вздохнула женщина, искренне непонимающая этих детских игр. Конечно же, она не знала их истории. Привыкшая к тому, что все просто, ее удивляло, что дети так упорно стремятся друг к другу, но при этом громоздят между собой непозволительно высокую стену. Зачем? Разве не научены мы опытом Берлина, что нельзя разделять две части единого целого, которое силой магнетизма все равно эту стену разрушит?
– Вы же знаете. К тому же она попрощалась со мной запиской. После такого пусть не думает, что я за нее переживаю.
– Точно ребенок, – недовольно пробурчала женщина, – все нормально. Добралась, разместилась, занимается устройством в академию. Кстати, как с этим будешь решать? Кристина теперь учится в Петербурге, а расстояние…
– С этим что-нибудь придумаю. Спасибо, Наталья Викторовна.
Виту потребовалось три дня, чтобы решить дела на работе и взять небольшой отпуск. Он знал, что теперь малышка никуда не денется. Он раз и навсегда выбьет дурную мысль о расставании из ее очаровательной головки. Кристина будет с ним, это станет наказанием ей за то, что лишила покоя и сделала его беззаботную жизнь ловеласа совершено никчемной. Эгоистично? Да. Но он гребанный эгоист и таким останется. К тому же, Крис сама не подарок.
Сначала Вит хотел позвонить, но потом передумал и открыл дверь своим ключом. Он сразу понял, что котенок дома, но стоило пройти в гостиную, как внутри что-то оборвалось. Брошенная на полу одежда могла говорить только об одном. К тому же в Питере живет этот сосунок Олежек! Но все же разум взял верх, и Филатов додумался выглянуть в прихожую, где не было чужой мужской обуви. Ну все, котенок, ты точно попала! Шум воды в ванной заставил парня улыбнуться.
История повторяется, да, котенок? Жаль только, здесь шторка не прозрачная. Виталий спокойно снял с себя одежду, ожидая, что малышка, наконец, его заметит. Глупая, а если бы вор? Насильник? Надо будет все ей высказать. Но потом, все потом. Сначала к ней. Он резко распахнул шторку.
– Вит, у нас ничего не получится, – простонала малышка, трепеща от его ласк.
– Не попробуем – не узнаем.
– Я не хочу обжечься. Не хочу страдать и собирать себя по частям, – ее дыхание сбилось, и девушка блаженно прикрыла глаза.
– Почему я обязательно должен тебя обидеть? Мне хорошо с тобой. И хочу я именно тебя, – его движения стали настойчивее в такт голосу. Вит не намеревался сдаваться и в победе был уверен.
– Когда ты последний раз спал с женщиной? Только честно, – это был самый что ни на есть главный аргумент. Кристина не сомневалась, что Филатов вспомнит вечеринку, или еще какую встречу с женщиной уже после того, как между ними что-то закрутилось.
– До того, как ты переспала с Олегом, – спокойно ответил он, прекрасно понимая, что заденет малышку своими словами, но так было надо. Как ударить по рукам воришку, чтобы отбить охоту таскать чужое. Получилось. Кристина обиженно закусила губу, она даже хотела увернуться из хватки Вита, но мужчина не дал. – Ты еще такой ребенок, котенок!
– Ты снова за старое? Я не ребе…
– Нок, – докончил он. – Еще какой ребенок. Взрослая женщина не признается мужчине в любви вот так. Да и вообще, нельзя это делать первой.
Его нравоучительный тон сумел проникнуть в самую глубину Кристининого сердечка и больно его уколоть. Девушке стало так обидно. Она открыла свои чувства, а он? Крис уже хотела оттолкнуть парня, но он лишь сильнее притянул ее к себе.
– Взрослая женщина дает мужчине возможность сказать это первому, – прошептал он, и Крис дернулась, не веря тому, что слышала.
– Так ты меня…
– Опять глупо, – Вит дернул малышку на себя и резко и легко вошел, ведь она опять была готова. Так быстро и для него. Влажная, узкая, горячая, крышесносящая. – Взрослая женщина не стала бы спрашивать мужчину, любит ли он ее. Мужчина должен сказать сам, когда поймет, что пришло время.
Это отказ? Снова он делает ей больно.
Получая свое, заставляя ее прогнуться, упереться руками в стену, проникая все глубже и чаще, Вит наслаждался своей властью над малышкой и совершенно не раскаивался, считая, что имеет на это право. Он знал, что обижает котенка, но не мог сказать ей всего, что чувствует. Не сейчас. К тому же, поступки ведь важнее!
– Котенок, – он вдруг стал нежным, а резкие движения стали плавными, – если бы я относился к тебе, как к простой девушке, не волновался бы так, не звонил твоим родителям…