- То есть как пропал? Сбежал? Был украден? - Я честно пытался понять.
- Ну тут комическая история. Сосед директрисы услышал за стеной кошачьи вопли. Решил почему-то, что животное орет от голода. Разбил окно - у них квартиры на первом этаже - и забрал кота к себе, чтобы накормить. Хозяйка вернулась, увидела, что в окне дыра, а кот пропал, и кинулась его искать. Это же не просто кот, а вещдок, в случае утери которого ответственных за его хранение следует наказать.
- Попала тетка, - посочувствовал я.
- Она тоже так подумала. Да и у меня, признаться, сердце упало, ведь утрата данного вещественного доказательства лишает защиту возможности провести следственный эксперимент - проверить, мог ли кот действительно переносить запрещенные вещества.
- То есть теперь вашему подзащитному уже не помочь?
- Наоборот! Ведь кот нашелся, сердобольный сосед вернул его директрисе зооуголка в целости и сохранности. Правда, слова о том, что невозможно было выносить жуткий вой голодающего зверя, ее не разжалобили, тетка обратилась в полицию, и теперь парню придется ответить по статье 167-й…
- Умышленные уничтожение или повреждение имущества, - машинально перевел я. И встревожился: - Он повредил кота?!
- Да нет, всего лишь окно, но это уже другая история. По нашему делу важно вот что: вещдок оказался совсем никудышным!
- Как это понимать?
- А так, что кот - абсолютный балбес! От него даже сам Куклачев ничего не добился бы. Ходатайство защиты суд удовлетворил, и следственный эксперимент провели. О, это надо было видеть, - Громов захихикал. - Если пожелаете, пришлю вам видео. Смешнее любой комедии! Ошейник на котика кое-как нацепили, но никуда он в нем не пошел, упал на бок, катался, извивался, пытался его содрать. Едва не придушил себя, зацепился за застежку, чуть коготь не вырвал. К ограде его силой подвели, буквально мордой тыкали в тот лаз - нет, не полез туда, дернул вдоль забора, только его и видели! - Адвокат уже откровенно хохотал. - Короче, дисквалифицировал себя кот как орудие преступника-наркоторговца!
- С результатом этого следственного эксперимента защита сможет опровергнуть доводы обвинения, - сообразил я.
- Да! А поскольку ранее никакие доказательства того, что кот действительно служил прямым орудием преступления, не были зафиксированы, дело нужно прекращать, - радостно подтвердил адвокат. - Так что, как говорится, всем спасибо, все свободны!
А подзащитный мой, пока шло следствие по делу о наркотиках, свой первый срок отсидел с лихвой, так что выйдет парень на волю, и все у него будет хорошо.
- А у кота? - настойчиво спросил я.
- Что - у кота? - сбился адвокат.
- Кота из заключения выпустили? Из зооуголка, я имею в виду?
- Так он же сбежал! Еще когда эксперимент проводили!
- Ясно. - Я еще не понял, хорошо это или плохо.
Судьба несчастного кота, ни за что попавшего под обвинение в содействии наркоторговле, меня почему-то тревожила. Наверное, потому, что мы в ответе за тех, кого приручили. Мальчишке, которого поведение кота во время следственного эксперимента спасло от нехилого срока, вообще-то следовало позаботиться о четвероногом друге.
Я понял, что не могу этого так оставить…
В первый раз в дверь позвонили, когда мы все были очень заняты. Я держал кота, Эдик - трафарет, а сестра орудовала то поролоновой губкой, то зубной щеткой. Бритвенный помазок показал себя неподходящим инструментом: промазать им густую шерсть не получалось, мех становился рыжим только сверху, оставаясь белым у корней.
- Уж очень ты, Толстой, волосат, - ворчал Эдик, пытаясь удерживать картонку с фигурной прорезью на одном месте, чтобы пятно было четким, а не предательски размазанным.
- Спокойствие, товарищи! Это уже не хна, а очень стойкая краска, ее надолго хватит, повторять процедуру придется через полгода, не раньше, - успокаивающе проворковала Анька и отступила на шаг, рассматривая дело наших рук.
Дверной звонок сообщил, что еще кто-то хочет присоединиться к нескучной компании.
- Не открываем! - испуганно прошептал Эдик. - Сидим тихо, молчим, как мышки!
- Как кошки, - тоже шепотом поправил его я, погладив Толстого по сухому и чистому участку спины у самого хвоста.
Кот у нас теперь был не трех -, а четырехцветный: на белые участки мы наляпали рыжего. Получилось красиво.
- Смываем через пять минут, - напомнила Анька. - Шерстинки тоньше, чем волосы, пяти минут должно хватить.
Второй раз в дверь позвонили, когда мы снова были заняты!
Я опять держал кота, а Эдик - насадку душа, аккуратно поливая Толстого так, чтобы вода текла ему на холку, а не в глаза. Анька привычно ловко массировала кошачью шерсть, вымывая стойкую краску.