По дороге домой мы заехали в гипермаркет, откуда Марат вернулся с полными пакетами продуктов. Я не ходила, сославшись на головную боль. Я, конечно, понимаю, что его этим я не особо убедила, но мужчина тактично промолчал, оставив меня, на какое-то время, мариноваться в собственных мыслях.
Так непривычно, даже мило, смотреть на Бессонова в домашних брюках и футболке… Обычно, его образ сразу же рисуется в костюме-тройке и за рабочим столом. А тут он как ни в чем не бывало чистил рыбу, непринужденно шутил и рассказывал забавные истории из детства, либо студенчества, пока я терла морковь. Как по мне, готовка – интимный, сугубо индивидуальный процесс и странно его с кем-то разделять…. Особенно, с мужчиной. Полтора часа спустя мы ужинали наивкуснейшей рыбой с медовым соусом под овощной «шубой».
А следующий час пролетел мгновенно… Марат был очень начитанным и остроумным – он с легкостью вовлекал меня в разного рода беседы, не касаясь стороны своей жизни. В основном, спрашивал. Я же, как под гипнозом, отвечала ему. Даже пыталась шутить. Я вызвалась помыть посуду, а Бессонов, по-отцовски, чмокнул меня в лоб, пожелал доброй ночи и ушел в свой кабинет. Больше я его не видела.
-Танюш? Дочь? Ау? – услышала я в трубке и поняла, что нещадно торможу.
-Привет, папуль! Телефон упал, доставала… Как ты?
-Нормально. Машину из сервиса забрал, завтра поеду за ноутбуком – хочу тебя увидеть. Хоть по видеосвязи. У тебя как дела?
-Ой, у меня все хорошо! – я придала голосу больше бодрости и радостных ноток. – Вчера была у дяди Марата в офисе. Мне все показали и рассказали. Можно работать из дома. Думаю, справлюсь!
-Ну а дома как?
-Супер! Марат Владимирович помогает мне со всем. Вчера вот даже ужин вместе готовили. Он на работе сейчас. А я фотки смотрела, увидела вашу общую. С Нового года…
-Да, давненько это было, - папа тяжело вздохнул.
-Ты хоть питаешься чем-нибудь? – включила я «хранительницу очага».
-Да. Картошки нажарил себе.
-Ну вот и славно. Я люблю тебя, пап. Не скучай!
-И я тебя, Танюш. Береги себя.
Я смахнула невольную слезу, клацнула стрелочкой на клавиатуре и замерла. На экране монитора появилось фото безумно красивой пары: Бессонова и жгучей брюнетки в ярко-синем платье и броским макияжем. Его сильная рука обвивала ее талию, а ее ладонь по-хозяйски устроилась на груди Марата. Он улыбался фотографу, а она любовалась сильным мужским профилем. Женщина была настолько близко, как будто имела на это абсолютное право…
Низ живота скрутило острой болью. Я захлопнула крышку ноутбука, отложила его стол и согнулась пополам. Нужно было во время затишья в аптеку бежать, а не на Бессонова пялиться! От бессилия, собственной глупости, беспомощности и … ревности?! выступили слезы. Я прижала колени к груди, свернулась клубочком и тихо плакала. Именно за этим занятием меня застал Марат, только что вошедший в комнату.
-Привет! А я вот пораньше… - мужчина подошел к диванчику и застыл, как вкопанный. – Что? Тань, что случилось? – он сел на колени передо мной и попытался заставить меня на него посмотреть. Я шмыгнула носом. – Маленькая, болит что-то?
Ого! Он что рентген? Я кротко кивнула, а Бессонов нахмурил брови и принялся вытирать ладонями мое личико, мокрое от слез.
-Ты чего не позвонила мне, дурочка? Давно так корчишься? О, горе ты мое! Сейчас я скорую вызвоню… - когда начал подниматься с колен, я обхватила его за запястье с поблескивающим массивным серебряным браслетом.
-Не нужно скорую, дядя Марат… Это пройдет, - к моему удивлению, голос почти не дрожал.
-Тань, ты с ума сошла? Как это «не надо», когда ты тут загибаешься? Что болит? – от его обеспокоенных, пристально вглядывавшихся в меня, зеленых глаз не было возможности скрыться, и я решила признаться. Он же взрослый – должен понять.
-Это… ну… это женское…