— Поскольку, хоть и не зная пола, мы точно знаем, что ждем двойню… — Соболев сделал многозначительную паузу и усмехнулся. — Проблема отпадает сама собой. Всегда выгодно, когда один из крестных твоих детей — Президент, а другой, вероятно, премьер-министр.
— Думаете, именно так произойдет перераспределение мест в будущем правительстве? — Тут же переключилась девушка. — И наши кандидаты сумеют договориться, объединив программы?
Картов и Шамалко, определенно, не очень разделяли подобный оптимизм. Карину весьма повеселило выражение растерянности на их лицах, пусть и мимолетное.
— Думаю, политика — слишком неподходящая тема для сегодняшнего вечера, посвященного таким честным и храбрым людям, не побоявшимся рискнуть собой, ради жизни других. Давайте оставим тему правительства на другие вечера. — Константин с улыбкой отклонил вопрос. — А сейчас, простите, моя жена устала. А в нынешнем положении ей надо больше отдыхать. Тем более что уже этой ночью мы улетаем.
— Конечно-конечно. — Девушка кивнула, не оставив возможности ни Шамалко, ни Картову что-то сказать. — Надеюсь, наше издание сможет рассчитывать на эксклюзивное освещение рождения ваших детей и их фото?
— Вполне возможно. — Снисходительно пообещал Константин, мягко повернув Карину в сторону двери. — Свяжитесь с нашим пресс-отделом.
Он увлек ее за собой, уже не слушая журналистку, рассыпающуюся в благодарностях, и не оборачиваясь на оставшихся позади Картова и Шамалко. Не оглянулась и Карина.
— Ты, действительно, считаешь, что они подходят на роль крестных наших детей? — Отстраненно уточнила она, когда они сели в свою машину.
Костя усмехнулся и, наклонившись, поцеловал ее в губы, будто одобряя и поддерживая после такого вечера.
— Я сказал, что их крестными станут Президент и премьер-министр, фамилий я не называл. — Ответил он, повернувшись к окну, но при этом обнял Карину и устроил ее голову на своем плече. Она больше ничего не говорила и не спрашивала. Но некоторое беспокойство, родившееся в том зале под прицелом любопытных глаз и камер, утихло. В своем муже она не сомневалась. Как и в том, что Соболев никогда не позволит этим… людям, приблизиться к ней или их детям. Ведь он обещал.
— Ты прекрасно справилась, хорошая моя. — Похвалил Костя, мягко поцеловав ее макушку.
— Но это выматывает. — Хмыкнув, призналась Карина. — Господи! Я даже не понимала, сколько напряжения и выдержки это требует, пока…
Она вздохнула.
Пока не узнала, что может не притворяться и вести себя так, как ей хочется. Карина знала, что не должна продолжать, Костя понял ее мысль.
— Больше тебе не придется в подобном участвовать. Обещаю. — Он медленно вытащил шпильку из ее волос. Сначала одну. Потом взялся за остальные.
Карина с искренним удовольствием застонала, когда Костя взъерошил свободные пряди рукой. Ощущение свободы ей, определенно, нравилось.
— Обожаю заставлять тебя стонать. — Лукаво прошептал Костя ей на ухо. У нее дрожь прошла по спине от хриплых ноток в его голосе. — А сейчас — спи. Я разбужу, когда доберемся до отеля.
— Я знаю несколько способов, как сократить время поездки. — Многозначительно глянув на перегородку, отделяющую водительское место, протянула она грудным голосом. И подразнивая, прошлась языком по шее мужа, легко прикусив в конце.
Судя по потемневшим глазам и дернувшемуся кадыку, ее предложение заинтересовало Константина. Однако самоконтроль у этого мужчины, порою, даже веселил ее.
— Спи. — Решительно велел он. — Сейчас я предпочитаю, чтобы ты стонала в более комфортных условиях и потому, до отеля продержусь. Но когда-нибудь…
Многообещающе ответил Соболев, и все-таки заставил ее устроиться у него на плече, а ноги вытянуть на сидение автомобиля.
Глава 36
Неделю спустя, под Киевом
Мужчина шел по пустому коридору, аккуратно, следя за камерами, о которых ему сообщили и, на всякий случай, выискивая те, о которых могли и умолчать. Хотя, их не обманули, видеонаблюдение было отключено. Но мужчина привык все проверять и доверял лишь себе.
Он ступал тихо, ничего не трогал и не оставлял после себя следов. Пальцы в удобных тонких перчатках, крепко сжимали пистолет с глушителем. Впрочем, он пришел сюда не работать. Так, проследить и подчистить.
Всю грязь должны были сделать за него. И пока все шло по плану. Во время обхода дома он уже обнаружил три трупа: двое мужчин, судя по всему, из охранников, и одна женщина в подвале.
Интересное, кстати, местечко, этот подвал. Ему всякое приходилось видеть, и не то, чтоб там обнаружилось что-то новое и небывалое. Но все было так расположено «с любовью», сразу бросалось в глаза, что всеми этими «приборчиками» и «инструментиками», всеми столами и стойками — пользовались часто и с толком.
Интересный человек, это депутат, оказывается.
Когда он спустился в подвал, женщина повисла на одной из стоек. У нее был прострелен затылок, и если бы не наручники, удерживающие тело, то — уже рухнуло бы.
Кстати, все трупы, обнаруженные им, получили пулю в затылок. Что, как говорится, «не есть хорошо». Не критично, конечно, но киллер, явно, трус, не хватает у него духу стрелять, глядя в глаза жертве. Придется это учесть.
Вокруг стояла мертвая тишина. В прямом смысле. Даже на соседских участках за высокими кирпичными заборами не было слышно ни звука. Насколько было известно, соседи разъехались. Депутат сам выбрал этот день, зная, что никого вокруг не будет, и он сможет спокойно развлечься. Та женщина в подвале, по всей видимости, оказалась случайной жертвой. И депутата, и киллера. Ну да ладо. Его это все не касается. Он должен дождаться приезда депутата и за всем проследить.
Обход всего дома занял не больше семи минут. Он нашел еще два трупа, так же охранников, судя по всему. Всех убили не больше двух часов назад, что согласовывалось с временным отрезком действия наемника. Один из трупов, в отличие от остальных, лежал на спине, а пуля, судя по ране, вошла в шею. Видимо этого убили последним, и он бежал то ли на звук стрельбы, то ли на переполох. И вот это было как нельзя кстати. Просто прекрасно, не будет нужды теперь что-то выдумывать и изгаляться.
Убедившись, что живого в доме не осталось никого, он выбрал себе удобное место для наблюдения и принялся ждать. Компания мертвецов его ничуть не смущала, суевериям мужчина не верил, и на собственном опыте знал, что живые куда опаснее любого трупа.
Его ожидание было вознаграждено спустя полчаса. Шорох шин автомобиля по дороге хорошо разносился в жарком, тихом и будто «стоячем» воздухе поселка. Когда двигатель затих у ворот этого дома, мужчина подобрался и подступил немного ближе к углу коридора, в котором затаился.
Автоматические ворота отъехали, пропустив на площадку у дома массивный внедорожник, покрытый пылью и, кое-где, брызгами грязи. Кажется, депутат утром развлекал себя охотой или рыбалкой. Окончательно заглушив двигатель напротив входа в дом, водитель вышел во двор и внимательным, цепким взглядом осмотрел окрестности. Это был мужчина лет сорока-сорока двух, поджарый, высокий. Определенно, профессиональный охранник.
Видимо, довольный результатом осмотра, он повернулся к лобовому стеклу внедорожника и кивнул тому, кто оставался внутри.
С пассажирской стороны тут же вышел мужчина, которого теперь достаточно часто можно было увидеть в новостях на любом канале. Это ухоженное, доброе и солидное лицо, с открытым и честным взглядом, полным ума и достоинства, мелькало на билбордах всех городов, и смотрело с обложек газет и политических журналов. Именно этому человеку принадлежал этот дом с тем миленьким подвалом. И его так и не дождалась прикованная женщина. Кто знает, возможно, киллер поступил даже милосердно. Определенно, тот, кто понимал в тех игрушках, убил бы ее так же точно, только куда мучительней и медленно.
Одет депутат сейчас был просто и по-походному, даже. Плотные, несмотря на жару, брюки пестрой защитной расцветки, такой же жилет, из-под которого выглядывала простая футболка, кепка. Форма одежды подтверждала предположение мужчины о способе утреннего досуга депутата.