Потом Котька, словно читая мои мысли и видя мою беспомощность, осторожно высвободила из моих рук свою голову и ушла в клетку. И оттуда долго и жадно смотрела на меня.
Наверное, в этом странном поведении зверя сказалось его недоумение: ведь такой слабой ей не приходилось видеть меня. Но об этом я догадываюсь только сейчас, стоя на вокзале и ожидая поезда, с которым ехала Котька на свои гастроли, где выступала уже без меня.
Мимо проходят люди. Их всё больше и больше. Они оживлены.
Видимо, пришёл состав с нашими животными. Да, правильно. И вот я у клетки. Передо мной большая, безразличная ко всему и уже незнакомая мне рысь.
— Котька! Котька! — повторяю несколько раз, стараясь быть спокойной и не отрываясь смотрю на неё.
Рысь неподвижна.
— Котька!
Она шевельнулась и снова застыла, будто прислушиваясь.
— Котька! — уже с отчаянием кричу ей и прижимаюсь к самой решётке.
Вдруг Котька рывком вскакивает и, глухо заворчав, идёт на мой голос…
Подходит, неторопливо обнюхивает моё пальто и снова бредёт к себе в клетку.
— Котька!
Мне снова хочется позвать её. Однако это бесполезно: Котька лишь смутно помнит мой голос. Что ж, так и должно быть — ведь у неё теперь новый хозяин