Пробыв день в Кишиневе, Котовский вернулся в Одессу, чтобы получить новое назначение в Кишинев, где начал свою солдатскую жизнь.
4 августа 1917 года в газете «Бессарабская жизнь» появилась краткая заметка: «Отъезд Котовского на фронт». «Вчера вечером отправился на фронт Григорий Котовский», — сообщала газета.
Котовский прибыл на один из участков Румынского фронта, в 136 пехотный полк, и был назначен рядовым в полковую конную разведку. Он отличился в первых же боях с германскими и австрийскими войсками. Его наградили орденом Георгия 4 степени, присвоили первый офицерский чин и назначили начальником конной разведки, в которую он еще так недавно вступил рядовым.
Но ему не нужны были чины и награды. На фронте он окунулся в самую гущу солдатской жизни, ко всему прислушивался и присматривался. Котовский много беседовал с солдатами я быстро завоевывал их симпатии.
Всегда общительный, он вызывал людей на откровенность. О чем только тогда ни говорили на Карпатах! Через Румынию беспрерывно следовали воинские части. Одни ждали наступления, другие говорили о мире, подсчитывали дни, оставшиеся до конца войны. Солдаты, как никогда, тосковали об оставленных домах и жадно слушали вести, приходившие из Петрограда.
«Румынский фронт находился вдали от революционных и промышленных центров. Солдат Румынского фронта, окруженный населением, не понимающим русского языка, оставался с глазу на глаз со своим реакционным офицерством. Большевистских газет на фронт не пропускали, преподнося солдатам буржуазное „чтиво“».
«Но затянуть процесс революционизирования масс не значило вовсе его ликвидировать. Румынский фронт, несмотря на благоприятные для реакции условия, вопреки всем ухищрениям генералитета и соглашателей, шел по пути остальных фронтов».
Так характеризует «История гражданской войны в СССР» (том I, стр. 274–275) Румынский фронт летом 1917 года, когда «солдатскими думами полностью начинали овладевать большевики».
На фронте Котовский увидел, как народ устал от войны, как жаждут люди, одетые в серые солдатские шинели, прекращения войны. С каждым днем он все яснее осознавал классово-буржуазную природу Временного правительства, проводившего ту же империалистическую политику, что и свергнутое самодержавие.
За выдающиеся подвиги в боях, за самообладание и храбрость Котовского готовились произвести в следующий офицерский чин. Командование знало о его подвигах, но не знало, что он, недавно прибывший на фронт, уже начал вести среди солдат пропаганду и агитацию против тех, кто его награждал. Котовский понял всю бессмысленность и преступность продолжения войны, выгодной лишь помещикам и капиталистам, против которых он вел борьбу всю свою жизнь.
…«Начинается работа большевиков по разложению армии. Еще не сознавая и не охватывая умом всей работы большевиков, я, по интуиции, по чутью, присоединяюсь к ним, как к партии, которая мне наиболее близка и к которой я близок по своей психике. Ведь я с первого момента своей сознательной жизни, не имея никакого понятия о большевиках, меньшевиках и вообще о революционерах, был стихийным коммунистом, своей психикой, своей интуицией охватывающим сущность классовой борьбы между трудом и капиталом, между жестоко, беспощадно эксплоатируемым и жестоко, беспощадно эксплоатирующим. Я был по натуре и психологии человеком реального действия. Я не мог спокойно смотреть на бедствия эксплоатируемого бедняка, рабочего и крестьянина, — отсюда моя активная месть богачам сегодня и моя помощь, моя безграничная любовь и преданность тем, кто тяжелым трудом добывал себе кусок черного хлеба. Я насилием и террором отбирал у богача-экплоататора ценности, которые ему по праву не принадлежали, и передавал их тем, кто эти богатства и ценности создавал своим трудом, своей кровью и потом». — Так писал Котовский в автобиографии, говоря о своей жизни и борьбе до Октябрьской революции.
До Октября Григорий Котовский прошел большую суровую жизнь. Он видел страну во всем ее огромном протяжении, от бессарабских виноградников до Горного Зерентуя.
Всю свою ненависть к эксплоататорам, свои еще не осознанные мечты о будущем, о торжестве трудящегося человека он назвал позже «стихийным коммунизмом». В период этого «стихийного коммунизма» у него не было еще той политической сознательности, которую он приобрел в дальнейшей борьбе.
В окопах Румынского фронта солдаты говорили о большевиках и о Ленине, они уже знали лозунги, выдвинутые большевиками и выражавшие кровные требования народа: «Мира. Хлеба. Земли», «Вся власть Советам рабочих, солдат и крестьян».
Каждый большевистский лозунг глубоко проникал в сердце Григория Котовского. Так же, как тысячи рабочих и крестьян, он ждал слов и указаний Ленина. С каждым днем он мужал в кипучей революционной борьбе.
Это было время, когда в Петрограде, под руководством Ленина и Сталина, большевики заканчивали подготовку к Октябрьскому штурму, открывшему новую страницу в истории человечества.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОЕВОЙ ПУТЬ
Глава первая
КРАСНОГВАРДЕЕЦ И ПАРТИЗАН
Радостно встретил Григорий Котовский весть о победе вооруженного восстания в Петрограде, о свержении власти капиталистов и помещиков. Великая Октябрьская социалистическая революция свершилась.
Власть Советов распространялась по всей стране.
На Румынском фронте, так же, как и на Юго-Западном и на Украине, борьба за пролетарскую революцию протекала в сложной обстановке. «На Румынском фронте еще больше, чем на Юго-Западном, соглашатели чувствовали себя хозяевами положения. При получении первых же известий о восстании в Петрограде они совместно с генералитетом приложили все старания к организации контрреволюционных сил для противодействия надвигающимся событиям» [9].
Но и здесь поднимались могучие волны народного гнева против вековых поработителей. Солдатская масса была на стороне советской власти. И здесь началась революционная борьба за мир.
Солдаты-окопники избирают Котовского в полковой солдатский комитет. Он едет в румынский город Галац, на армейский съезд 6 армии. На этом съезде 25 ноября 1917 года Котовский был единогласно избран в состав армейского комитета. Сразу же после своего избрания он примкнул к только что образовавшейся фракции большевиков, которая повела борьбу с меньшевиками и эсерами, со всеми соглашателями и контрреволюционерами.
Котовский знал, что теперь он на верном пути. Отныне он слил свою жизнь с жизнью большевистской партии.
В 1924 году Котовский, возбуждая ходатайство о восстановлении ему партстажа с 25 ноября 1917 года, писал: «Официально числясь членом РКП с апреля 1920 года, я фактически примкнул к партии и являюсь ее активным членом с 25 ноября 1917 года, когда на съезде 6 армии Румфронта выделилась фракция большевиков, в которой я состоял. Ежедневное пребывание в условиях ежедневных боев не дало возможности официально себя зарегистрировать в партийной организации до 1920 года.
Сейчас возбуждаю ходатайство через ЦК о восстановлении стажа с 25 ноября 1917 года. Могу по первому требованию указать ответственных товарищей, могущих подтвердить настоящее заявлений» [10].
Армейский комитет 6 армии послал Котовского своим представителем в Кишиневский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов.
Его радостно встретили во «Дворце свободы» на Жуковской улице, где в бывшем губернаторском доме размещался Исполком Кишиневского Совета. Котовский стал работать в военной секции. Кишиневцы сотнями шли во «Дворец свободы», чтобы встретиться с Котовским и получить от него совет или указание. Когда он появлялся на улице, его обступала толпа. Его можно было встретить и у вокзала, и на площадях, и в воинских частях. На нем был военный костюм. На гимнастерке были заметны следы недавно снятых погон. Через плечо был протянут ремень, поддерживавший широкий офицерский пояс, на котором висела кобура револьвера. Весь облик этого мускулистого и загорелого человека выражал уверенность и решимость.