— Вот как? — встревожился Иван Федорович. — Надо распорядиться, чтобы все дни, пока идут обыски, никто не выходил из типографии и никто туда не входил.
Все сообщенные факты после тщательной проверки использовались для подпольной газеты и листовок.
В листовках разоблачались тайные соглашения интервентов и петлюровцев, разъяснялся смысл событий на Украине. Еще пахло от них свежей типографской краской, а они уже летели в города и села, в воинские части и рабочие цеха, в кубрики французских кораблей, в казармы польских легионеров.
— А теперь вот что, — сказал Иван Федорович, когда выслушал сообщения Котовского, — давайте-ка обсудим, что нам предпринять. Дело в том, что помимо десанта, прибывшего морским путем, интервенты ожидают пополнений, следующих маршевым порядком или на поездах через Румынию. В частности, ожидаются греческие войска. Тут нам придется что-нибудь сделать…
— Вы хотите, чтобы их пощипали наши повстанческие отряды?
— Это во-первых. Во-вторых, мы могли бы — как вы полагаете, Григорий Иванович? — могли бы мы кое-где разрушить железнодорожные пути?
— Сегодня начнем? — спросил Котовский, прикидывая уже в уме, где раздобыть взрывчатки и кого взять с собой в первую очередь на эту опасную операцию.
11
А ночью они уже отправились в путь. Котовский хорошо ориентировался. Ведь здесь они отступали с Венедиктовым, цепляясь за каждый рубеж, отстаивая каждое село, не отдавая без боя ни одной переправы.
«Ну вот, — подумал Котовский, — дадим бой врагу на этих же рубежах».
Он разбил боевую группу на девять самостоятельно действующих звеньев. Каждое звено должно было произвести два взрыва. Одним было поручено взорвать мосты, другим — полотно железной дороги. Сам Котовский, захватив с собой Васю и Михаила, намеревался пустить под откос первый эшелон с солдатами интервентов, который уже миновал Тирасполь и вот-вот должен был прибыть в Одессу.
Распределив силы, Котовский приготовил все необходимое для первого взрыва, который должен был послужить сигналом для всех остальных. Этим достигалась мгновенность выполнения всего задуманного. Когда интервенты опомнятся, все будет уже сделано, а сами дружинники будут далеко.
Все благоприятствовало смельчакам. Ночь выдалась темная. Поднялся ветер, гнал тучи, но тучи пролетали, не пролив ни капли дождя.
— В такую погоду вряд ли кто выйдет на прогулку, — подбадривал Котовский спутников, шагая против ветра с тяжелым грузом.
— Да и обходчики дорог попрячутся в эту ночь по своим будкам, согласился Вася.
Михаил молча запахивал полы пальто, которые трепали порывы ветра.
Но вот и достигли намеченного места. Здесь был уклон. Поезд будет мчаться навстречу гибели.
— Закладывай, а то опоздаем! — торопил Котовский. — Миша, а ты поглядывай, чтобы кто-нибудь непрошеный не наскочил.
— Готово! — вскоре возвестил Вася и стал спускаться с насыпи, волоча за собой шнур.
Они ждали. Им казалось, что все сроки миновали, что поезд задерживается или вовсе не придет. Руки окоченели.
— Эх, костер бы сейчас!.. И печь бы в золе картошку… — вдруг почему-то вспомнил Вася.
— К-картошку? — удивился Котовский. — Какую картошку?
— Идет! — громким шепотом сообщил Михаил.
Они замолкли и напряженно слушали. Вдали возникал все более усиливающийся звук… Затем и паровоз подал голос. Померещилось ли машинисту, что кто-то шагает по шпалам? Или какая-нибудь неосторожная корова забрела на насыпь, выщипывая увядшую траву?
Еще минута — и блеснул свет, три огромных глаза… Ближе, ближе…
— Начали! — махнул рукой Котовский.
Быстрый огонек побежал по земле, вскинулся вверх по насыпи… Все трое были уже на опушке леса и мчались тропинкой, спотыкаясь о корни деревьев, изредка поглядывая назад, где творилось что-то невообразимое…
Вслед за первым взрывом прогремел где-то близко второй, за вторым третий…
Иван Федорович Смирнов никогда не ночевал в одной и той же квартире. Он мало заботился об удобствах. Застанет ночь на заводе — останется на заводе. Или спал у себя в модном ателье, прикорнув в задней комнате на диване. Или устраивал ночлег в сторожке скульптурной мастерской на Княжеской улице, где обычно проводились заседания губернского комитета.