«А разве я — не коммунист? Давно бы надо оформить мое вступление в партию…»
Бирзульцы растроганно слушали. Что делать, приходится расставаться. Суровы законы войны.
— С искренним сожалением расстаемся мы с вами, — продолжал Котовский. — Но где бы вы ни сражались, на каком бы участке фронта ни оказался я нас объединяет общая цель и задача. Желаю успеха, дорогие товарищи!
И только закончил Котовский прощальное слово, как началась посадка.
Жизнь не останавливалась. Некогда было оглядываться. Пройден один этап — начинается новый. Завязываются новые бои, ожидают новые встречи.
Пришла телеграмма из штаба армии: Реввоенсовет Республики награждал славные Сорок пятую и Пятьдесят восьмую дивизии за геройский переход на соединение с частями Двенадцатой армии почетными революционными Красными знаменами. Кроме того, все бойцы, командиры и политработники Южной группы получили награду в размере месячного оклада. За боевые подвиги многие были награждены орденом Красного Знамени.
В тот же вечер Котовский долго беседовал с комиссаром. Они перебирали в памяти все события законченного похода.
— Только подумать, из какого пекла вырвались! — сказал Котовский. Но чего же там скрывать, конечно, это не все. Не раз еще придется выхватывать клинки из ножен и бросаться в атаку. Но сердцем-то мы знаем: наша правда, наша победа, наше торжество! Не сложим оружия, пока вся Советская страна полностью не будет очищена от вражеских полчищ!
Тринадцатая глава
1
Недолго продолжался отдых бригады. Вскоре Котовского вызвали для переговоров.
— Известно ли вам, товарищ Котовский, что революция в опасности, что Деникин подходит уже к Орлу, что Ленин призывает нас на борьбу с Деникиным?
— Известно, — ответил Котовский, и ему представилось страшное зрелище: с гиканьем и свистом мчатся они, поборники прошлого, захватывают город за городом, восстанавливают старые порядки, с «Боже, царя храни» и городовыми… Кого только тут нет! И Шкуро, и Бредов, и «Добровольческая» армия, и армия Донская… Офицерские полки, кадровая военщина, лихие гусары и чванливые гвардейцы — дворянская косточка…
И Котовский повторил:
— Очень даже известно.
— Теперь дальше. В бане вас помыли? Чистое белье выдали? В смотре вы участвовали? Награды получили? Два дня отдыхали? Можно вас считать свежим пополнением?
— Определенно можно, — ответил, улыбаясь, Котовский. — Два дня! Это непозволительная роскошь. Два дня!
И котовцам было поручено сменить Третий Интернациональный полк, который отходил на отдых.
— Скажи, пожалуйста! — удивлялись котовцы, занимая позиции Интернационального полка. — Ведь вот кто они? Французы, конечно… ну и там англичане… Есть ведь среди них и англичане, товарищ командир, и немцы тоже? А поди ты — сознательные!
Савелий Кожевников заботливо осмотрел окопы. Сырые, но сделаны опытной рукой.
— Что ж, — рассуждал он, — здесь, безусловно, воевать сподручнее, здесь тебе и окопы, и всякое устройство, опять же тыл.
Восточная часть Новой Гребли занята офицерским батальоном противника — восемьсот штыков при двенадцати пулеметах «максим». Кубанская батарея на восточном берегу реки Здвиж.
Котовцы начали с того, что заняли с боем западную часть села. За остальную часть села противник цепко держался.
Теперь две воюющие стороны разделял один ряд деревенских дворов, с плетнями, курятниками и овинами.
Противник не заметил смены, по-прежнему полагал, что имеет дело с бойцами Интернационального полка.
Ночью он повел атаку. Атаку отбили, но действовали без нажима, с прохладцей, чтобы не рассеять заблуждения противника.
В следующую ночь одиннадцать раз атаковались позиции котовцев.
Каждому бойцу выдано по пяти патронов. Маловато, но достаточно, чтобы победить. Котовский приучил к экономии. Он внушал бойцам: если мало у тебя, бери у врага. Капиталисты поставляют белогвардейцам много оружия. Бей врага его же оружием!
Миша Марков, конник без коня, после гибели Мечты отпросившийся в пехотную роту, уже сделал два выстрела, и двое упали на той стороне. Привыкли там, что по ним мало стреляют, и свободно разгуливали по брустверу.
Марков лежал на животе.
Земля была влажная. Быстро смеркалось, и высыпали звезды на небе.
Пулемет строчил где-то слева. Но и это не нарушало величественного спокойствия природы.
Чертовски хотелось курить. В Житомире выдали махорку, по две пачки на человека. Во рту накоплялась слюна. Марков сплевывал.