Котовский сказал Ольге Петровне:
— Враги называют нас «дикая дивизия», а мы говорим — «непобедимая»!
Котовскому нужно было позаботиться обо всем. Он принимал новые части, знакомился с командирами, добывал обмундирование, кухни, сбрую. Формировать кавалерийскую бригаду! Это всегда было его заветной мечтой, так же, как мечтой было и создание собственного артиллерийского дивизиона.
Ольга Петровна незаметно и деликатно вошла во все его заботы и дела. Нужно ли посоветоваться, или посетовать, или погордиться — всегда находил в ней и собеседника и чуткого друга.
— Опять не достал седел! — жаловался Котовский. — Этот упрямый осел на складе говорит, что кожа есть, а мастеров нет. Я говорю: «Хорошо, тогда выдайте кожу». — «Нет, говорит, не могу, ведь в требовании указаны седла, как же я выдам кожу?» — «Но седел-то у вас нет?» — «Нет». — «Так выдайте кожу, а уж я позабочусь, чтобы из кожи получились седла».
— Это, по-видимому, формалист, — говорила Ольга Петровна. — Надо написать ему требование на «кавседельную кожу». Это ему понравится! Бюрократы любят загадочные выражения: снабдив, продорган, продлетучка.
На следующий день Котовский вернулся торжествующий:
— Клюнуло! Выражение «кавседельная кожа» так его потрясло, что он немедленно наложил резолюцию: «Выдать».
Кожа заполнила всю комнату. Ночи напролет Котовский, Савелий и Миша кроили седла. Ольга Петровна помогала им.
Семилинейная лампа воняла керосином. На руках натерлись мозоли. Первое седло вышло неказистое. А потом научились!
— Комбриг обязан все уметь! — сказал Котовский. — Искусство побеждать заключается в том, чтобы преодолевать проволочные заграждения, бюрократизм чиновников и упорство врага!
6
В первое время наскоро собранные красные части сражались бесхитростно. Бросались на врага и дрались. Если враг бежал, преследовали. Если оказывал сопротивление, отступали сами. Бесшабашная отвага, дружный порыв — вот все, что они могли противопоставить в те дни опытности врага.
Это длилось недолго. Народ выдвигает в грозный час полководцев, и в грохоте сражений обнаруживается их прирожденный военный талант.
Был у Котовского помощник начальника штаба Георгий Садаклий. Усики Садаклия говорили о том, что он заботился о своей наружности, а морщинистое лицо, мешки под молодыми, яркими глазами свидетельствовали о нелегком жизненном пути. Типичный интеллигент, неизменно деликатный, сдержанный, всегда со всеми на «вы» и всегда сохраняющий собственное достоинство, Садаклий помимо обширных знаний и доброго сердца обладал еще одним несомненным качеством: он был безоговорочно предан революции, предан весь, до мозга костей.
По образованию юрист, по чину прапорщик. С юридического факультета принес склонность к рассуждениям. В школе прапорщиков получил военные знания, которые успел укрепить и выверить во время войны с Германией, в четырнадцатом году. Был он прилежен, точен, в ведении дел строго придерживался формы. И как все в бригаде Котовского, любил своего командира.
Нередко, приступая к составлению оперативной сводки, Георгий Садаклий заводил беседу о высоких материях, задавшись целью передать Котовскому все то, что знал сам.
— Вы думаете, — начинал он обычно беседу, — в четырнадцатом году генштабы были на высоте положения? Они верили, что достаточно воспроизвести образны военного искусства Мольтке — и победа обеспечена. Они ошиблись! То, что превосходно вчера, сегодня уже негодно.
— Сказать короче, — останавливал Котовский, — они воевали плохо?
Котовский подсмеивался над книжным языком Садаклия, но уважительно относился к его эрудиции. А ведь Садаклий на самом деле много чего знал, и если уж знал, то обстоятельно.
— Идеей действий против флангов пронизаны почти все операции маневренного характера этой войны… Охват, обход, концентрическое наступление, окружение противника…
— Постой, постой, давай как-нибудь проще. Ну вот — против флангов. Разве это не годится?
— Решающим фактором победы, товарищ комбриг, является общее превосходство сил, военно-технических средств и экономики.