Няга прочел письмо одним махом, да и написано оно было почти без точек, без запятых. Прочел, глубоко вздохнул и принялся еще читать, теперь уже медленно, слово за словом, часто останавливаясь и представляя, как она сидела в комнатке, оклеенной светлыми обоями, и писала это письмо, как она откидывала косу, которая ей мешала, как шла на почту, чтобы бросить письмо в почтовый ящик, и какой был в это время город, какие улицы, какое небо, какие дома, и стояли перед ним ее глаза, смотрели на него внимательно, пытливо: «Приедешь? Я буду ждать». Это она сказала при расставании… Конечно, приедет!
На фронте дела неплохи. Кавчасти противника стремительно отходят… Кончились дожди, установилась погода, не приходится на ночь оставлять коней мокнуть под дождем… Где это бахают? Со стороны Казатина? Говорят, в Казатине у поляков четыре танка и много пехоты и кавалерии…
Все эти мысли вразброд промелькнули в голове Няги.
«Во всяком случае, — подумал он, — дела на фронте идут успешно. Кончим с поляками — поеду в Ананьев и увезу Катю с собой…»
Михаил Няга бережно прячет письмо в карман гимнастерки.
— До скорого свидания! — говорит Няга.
— Всего хорошего! Заходите почаще!
— А вы, — шутит Няга, — можете не стесняться: не обязательно одно письмо, можно хоть десять, я не откажусь!
— Следующий раз будет вам куча писем! И все от нее!
Няга в нерешительности останавливается на крыльце: прочитать письмо еще раз здесь же, на крыльце, или только дорогой?
Гнедой красавец конь ржет, увидев хозяина.
«Ладно, дорогой, так дорогой!»
Какой тихий вечер! Вдали погромыхивают залпы артиллерии, но от этого тишина не нарушается. По деревенской улице идут гуси, выводок гусей. Вдали баба идет с коромыслом. Вечернее солнце играет и переливается в каждом окне. Может быть, и Катя сейчас прислушивается к тишине вечера и думает о нем? Няга представляет ее всю, милую, с огромной косой…
— Эх!.. — вздыхает он. Вскакивает на коня и рысью минует широкую улицу.
Лицо Няги сияет. Длинные ресницы трепещут. Он так любит жизнь! У него нет будничных дней. Каждый день для него — новый неожиданный праздник, на который он не рассчитывал, что его пригласят, — и вдруг очутился на празднике! Кругом друзья, солнце припекает. Мальчик мчится, еле касаясь земли, в кармане замечательное письмо… Хорошо!
3
Любар сильно укреплен. Это очень важный узел польской обороны. В Любаре более тысячи польских солдат и офицеров. Поляки ни под каким видом не хотят сдавать Любар. Здесь вдоль реки, по самому берегу, тянутся окопы и проволочные заграждения. Переправы противником уничтожены все. Есть броды, которые обстреливаются сильным пулеметным и ружейным огнем.
Но Любар нужно взять. Нужно во что бы то ни стало.
Первый кавполк ворвался в конном строю в самый поселок, но был выбит противником, открывшим ураганный огонь. Убит пулей в лоб Подлубный, один из лучших бойцов.
— Все равно вышибем! Собаки! — клялся Няга.
Второй кавполк зашел со стороны Гриновец, но там канавы и трясины, нет возможности развернуться кавалерийскому строю. Полк тоже отступил.
Няга повел свой полк в пешем строю, выбил противника, но не мог удержаться и вынужден был снова отступить. И в этот момент он был ранен в правую руку. Рука беспомощно повисла. Страшная боль мутила сознание. Кровью залило карман гимнастерки, где лежало драгоценное письмо…
А там, на поле сражения, все шло своим чередом. И Любар был все-таки взят, противник все-таки был отброшен.
Когда эта славная победа была одержана, Котовский собрал всех командиров полков, эскадронов, вызвал Жестоканова, вызвал политработников и подробнейшим образом на карте-двухверстке разобрал весь ход боев за овладение Любаром, объясняя, что именно предрешило удачу, останавливаясь на действиях каждого командира и давая им оценку.
— Вы видите, — говорил Котовский, — суворовское правило, что не количество решает дело, в данном случае еще раз подтвердилось. Очень было важно, что мы точно разведали и расположение Любара, и силы противника. Без разведки и связи нельзя воевать. Мы убедились, что ворваться в город в конном строю немыслимо, это повлечет только потери. Мы, как вы знаете, использовали внезапность нападения, удачно выбрали время атаки, на рассвете, когда польским панам спросонья трудно было разобраться в обстановке. Атаковав противника с трех сторон, мы рассредоточили его силы, белополяки растерялись, не разгадали наших намерений, а главное — они ожидали снова встретиться с конницей, а мы их атаковали на этот раз в пешем строю. Вот и пришлось им проверить глубину бродов на реке Случь и бежать сломя голову.