Белоусов поддержал шутку:
— Вот именно! Правильно вы сказали: либо дождик, либо снег, а то в одну поездку застанет и снег и дождик.
— Как ты думаешь, Леля, не прочитать ли Ивану Терентьевичу статью о маневрах? — с невинным видом спросил Котовский.
Ольга Петровна покорно извлекла с полки статью и прочитала ее насколько могла с выражением.
— Здорово! — сказал Белоусов и рассмеялся.
— Вы чего смеетесь? Плохо читала?
— Нет, не хуже, чем в прошлый мой приезд.
— Значит, вы уже знакомы с этой статьей? Чего же молчали?
— Приятно и второй раз послушать, результаты учебы, как видно, прекрасные, корпус — хорошая боевая единица. Только разве так надо писать о Котовском? Погодите, о Котовском легенды будут слагать, поэмы писать, художники станут изображать Котовского — на коне, во всем великолепии, а дети на вопрос, кем ты хочешь стать, будут отвечать: «Хочу быть Котовским».
— Ну ладно, ладно, Иван Терентьевич! Лишнячку хватили! Пейте лучше чай.
— Ничего не лишнячку! Я ведь так понимаю это: «хочу быть Котовским» означает — хочу быть таким ленинцем, как Котовский, хочу быть храбрым, хочу побеждать врагов.
— Так и говорите. Вся молодежь в нашей стране хочет походить на своих отцов и продолжать их дело. У вас, наверное, и чай остыл, Иван Терентьевич. Леля, налей ему свеженького.
Разговор переключился на международные темы и увлек постепенно всех собравшихся.
— Соединенные Штаты, — принял участие в разговоре и Белоусов, — с удовольствием скушали бы нас даже без соли, да, видно, кусок не по зубам. Изоляция Советского Союза тоже у них не получается. С Германией-то торговый договор заключили? Форд уж на что мракобес, а тракторы нам все же продает? Значит, у них рынок узковат, поджимает!
— Такая у них установка, — добавил и Гуков, который без газеты не мог дня прожить, следил за международным положением и любил говорить на эти темы.
— Какая? — спросила Ольга Петровна, видя, как Гукову не терпится высказать свое суждение.
— Известно, какая: каждый за себя и к черту остальных.
— Позвольте, так этого же придерживаются и французы! — воскликнул оживившийся Белоусов: — У них тоже чужие интересы — это quantite negligeable. — И обернулся к Гукову: — Так, кажется? Или я что-нибуть переврал? Я с французским-то не очень.
«Ого! — отметил мысленно Котовский. — Парень-то, кажется, стал изучать языки! Молодец!»
Народу за столом было, по обыкновению, немало. Все собравшиеся — в основном командиры и политработники — достаточно знали об Америке, о злобном шипении реакционеров в капиталистических странах, о плане Дауэса, о подготовке вооруженного нападения на Советский Союз.
— Нынешний президент Кулидж со всей откровенностью заявил: дело нации — бизнес.
— А золотишка-то Соединенные Штаты изрядно нагребли, чуть не половину мировых запасов!
— Разжирели на войне!
Вероятно, еще долго бы толковали на эту тему, если бы кто-то не взглянул на часы.
— Товарищи! Пора и честь знать!
— Мне завтра в шесть утра вставать!
— Ольга Петровна! Что же вы нас не гоните?
— Разрешите, я покажу пример… Спокойной ночи! Спасибо за проведенный вечер!
— И за восхитительную бабку! (Это, конечно, Гуков!)
Вскоре комната опустела. Остался только Белоусов, который приглашен был переночевать. Он отодвинул от себя недопитый чай. И когда Ольга Петровна и Григорий Иванович взглянули на него, сразу поняли, что приехал он, как всегда, неспроста и хочет сообщить что-то важное. Лицо его стало строгим, глаза колючими. Теперь это был не приятный собеседник за приятным ужином, а вдумчивый, готовый ко всяким неожиданностям, бесстрашный и суровый чекист.
Котовский снова остался им доволен. Прийти с каким-то важным сообщением и виду не подать — все это понравилось Котовскому.
«Вот это выдержка! — промелькнуло у него в голове. — Видать, хорошую школу прошел у Дзержинского. Приятно, когда звание человека соответствует его призванию!»
Белоусову не понадобилось проверять, нет ли поблизости посторонних ушей: он приехал не один, и было кому позаботиться, чтобы разговора никто не слышал. Поэтому Белоусов без предисловия приступил к самой сути:
— Григорий Иванович! Я приехал с довольно неприятным делом. Однако нами своевременно приняты меры.
— Понятно! — произнес Котовский. — Какое же это дело?
— Ольга Петровна, я попрошу и вас послушать, дело серьезное и касается нас троих.
Ольга Петровна заметила, что правая рука Котовского то сжимается в кулак, то разжимается. Это было дурным признаком. Ольга Петровна подчеркнуто спокойным голосом ответила: