— Вот так-то, — продолжал Котовский. — Дела как будто бы идут хорошо, все радует, все будит надежды. Вот увидите, товарищи, пройдет каких-нибудь десять — пятнадцать лет — и мы построим социализм. Уж больно народ-то у нас хороший.
Прощаясь с ободовцами, Котовский крепко пожимал им руки:
— Я еду полечиться, осенью непременно загляну к вам. До того хочется, чтобы все шло успешно, так бы, кажется, сам всюду вмешался и подсобил!
— Спасибо, спасибо, Григорий Иванович! Чувствуем это, чувствуем вашу поддержку. Наказ ваш выполним, не беспокойтесь.
— Будьте сильны и здоровы! Всей душой с вами! Передайте мой привет героям и героиням, славным коммунарам!
Уехали ободовцы, а Котовский все ходил и улыбался.
— Хороший народ! Как ты считаешь, Леля?
— Хороший.
— Знаешь, какая у меня идея? Что, если нам никуда не поехать, ни на какой отдых, ни в какую Чебанку?
— Ты что, смеешься? Я уже и подорожников напекла!
— С подорожниками управимся и без дороги! Нет, давай поговорим серьезно. Исследование уважаемые профессора сделали? Сделали. Никаких язвенных болезней у меня не нашли? Не нашли. Я же говорил тебе: здоров и полон сил, чего и вам желаю! А к этой самой Чебанке-Кабанке, или как там ее, у меня просто душа не лежит. Ну как это я буду там ничего не делать? Не умею я ничего не делать!
Ольга Петровна сделала строгие глаза:
— Как! Ты, значит, ничего не понял? Тебе нужно очень серьезно отнестись к советам врачей, тебе необходим покой, полный отдых — ведь слышал же, что говорил профессор? Хорошо, я согласна, не езди в санаторий, тебе санаторный режим претит. Но пожить на лоне природы… чтобы было море, были сады…
— Ну ладно, — вздохнул Котовский. — Тогда вот что: я возьму с собой «Капитал» Маркса и буду его изучать.
— А если просто отдохнуть? Без всяких заданий? Можно это позволить себе хоть раз в жизни?
Котовский молчал, он обдумывал. Наконец ответил:
— Раз в жизни? Как ты считаешь, Леля? По-моему, и раз в жизни нельзя.
4
Так они попали под Одессу, в совхоз Чебанка, где был также дом отдыха на тридцать человек, так что у Котовских не было заботы и о питании. Ольга Петровна взяла с собой сестру, Елизавету Петровну. Елизавета Петровна была привязана к маленькому Гришутке, крепко дружила с сестрой и благоговейно относилась к Григорию Ивановичу.
Разместились хорошо. Спать Григорий Иванович решил на веранде. Все было бы превосходно, если бы не смутные тревоги и опасения, преследовавшие Ольгу Петровну. Но она приписывала это своей беременности. Вообще же в Чебанке было все, чего хотела Ольга Петровна: развесистые яблони с душистыми румяными яблоками, которые с легким стуком падали на землю и ждали здесь, на горячем припеке, не захочет ли кто-нибудь полакомиться ими… тихие, поросшие травой улицы, хорошенькие домики, рыбачьи лодки на морском берегу… солнце и море — золото и бирюза… и душные горячие южные ночи, наполненные запахами моря и трав…
В день приезда Котовский действительно полностью отдыхал, может быть, впервые в жизни. Он лежал в шезлонге перед окнами домика. Прошелся к морю. Разговаривал с сыном, отвечая на его вопросы: зачем устроено море, зачем оно соленое, везде ли растут деревья и кто их сажает, почему рыба живет в соленом море, а сама не соленая. Ольга Петровна была в восторге, что муж все-таки по-настоящему отдыхает. Она даже уговорила его вздремнуть часок после обеда:
— Ведь и в санаториях устраивают мертвый час!
Со следующего дня все пошло иначе. Котовский, по обыкновению, вставал в пять часов утра, делал гимнастику и шел на море купаться. После завтрака он усаживался за «Капитал». Читал, делал выписки и отмечал, какие книги ему понадобятся дополнительно в ближайшее время. Почувствовав, что устал, он отправлялся в совхоз. Знакомился со служащими, выслушивал добрые советы и сам делился опытом и знаниями. После обеда снова занимался. А вскоре в Чебанку стали приезжать с докладами корпусные работники, так что фактически Котовский и здесь продолжал руководить корпусом.
Киевская объединенная школа командиров отмечала шестилетие существования. Котовский порывался поехать на торжество, но Ольга Петровна так решительно протестовала, что Котовский ограничился письмом. В письме он высказывал пожелание, чтобы школа всегда оставалась такой же образцовой и выпускала полноценных красных командиров. Котовский советовал уже теперь, в стенах школы, повести беспощадную борьбу с одной из застарелых язв, бытующих порой в Красной Армии, — с показной парадностью и очковтирательством, а также не самообольщаться своими якобы большими знаниями в области военного искусства. Требуются многие и многие годы, чтобы вполне овладеть им, оно чрезвычайно сложно и постоянно претерпевает коренные изменения в связи с прогрессом техники. Наконец Котовский настойчиво советовал обратиться к спорту, так как каждому бойцу Красной Армии нужны сильная воля и стальные нервы для осуществления задач, поставленных перед ним самой историей.