— Боже милостивый, прости меня, грешную, битый час говорят — и хоть бы одно словечко понятное! Ну и молодежь пошла! Чур меня, чур, слушала-слушала, аж голова вспухла!
— Слава аллаху, — говорил Стрижов после пятнадцатого съезда партии, очистились от скверны! Ведь еще когда Ленин предупреждал о Зиновьеве и Каменеве, еще до Октябрьского переворота. А сколько валандались с Троцким? Теперь порядочек. Из партии вон и будьте любезненьки убраться за границу. Пускай там, на Принцевых островах, свой четвертый интернационал сколачивает и брызжет ядовитой слюной сколько влезет! Пустая мельница без ветра мелет. Говорят, телохранителями себя окружил, а сын у него — Лев Седов — на побегушках.
— Но все-таки почему так много оппозиционеров?
— Разве это много? Семьдесят пять крикунов вычистили, семьдесят пять гнилых интеллигентов. А что такое семьдесят пять? Мелочь. В партии и с партией — миллионы.
Взгляд на часы, не опаздывает ли на занятия:
— Нам дискуссиями заниматься недосуг.
Накидывая пальто и нахлобучивая кепку:
— Мама! Запри. Приду поздно. Эх, Мишенька Петрович! Одним бы глазком взглянуть, что будет еще через пятьдесят лет? А? Мороз по коже подирает! До того охота!
— Хватил — через пятьдесят! Через десять — и то интересно.
— Вот ведь сейчас: кажется, успехи? Армия сильна. Строим кое-что. Пятилетку затеяли — тоже не фунт изюму. Но я так думаю… (пауза, спуск по лестнице с нарастающей скоростью, через одну, через две ступеньки) — даже ничегошеньки похожего не будет через пятьдесят лет на то, что сейчас. (Давай махнем через проходной двор, скорее будет!)
И уже шагая мимо Екатерининского сквера к Толмазову переулку, чтобы выбраться к остановке трамвая:
— Такую житуху закрутим — диво-дивное! У нас тут лекция была: «Техника будущего». Мы рты поразевали. Вот, дьяволы, башковиты! Ку-у-да!
8
После каждой такой встречи у Маркова вспышка вдохновения. Оксана так уж и знает, что теперь Миша ночь напролет просидит за письменным столом.
Но работа-работой, а они поставили за правило: каждый год ездить друзей навещать, вдоль и поперек по стране мотаться, с людьми дружиться, на их дела смотреть, а то, чего доброго, превратишься в чужестранца у себя-то дома. Одних только новых городов сколько возникает, не угонишься. Какие и раньше были города — и те переименованы.
Возникло новое знакомство — стали бывать у Орешниковых на Васильевском острове. И такая дружба повелась! Вова уже требовал от Маркова рассказов о лошадях, о войне, о Котовском. Оксану он до тех пор называл тетей Саной, пока и все не стали ее так называть.
Оксана сдружилась с Любашей. Марков понравился Капитолине Ивановне, так как неизменно хвалил ее варенье, и достиг расположения Лаврентия Павловича, так как терпеливо и с неподдельным интересом выслушивал до конца его рассказы о старой Москве и его молодости.
Кажется, именно Вовины расспросы натолкнули на мысль всем сообща нагрянуть в Киев, к Ольге Петровне. Причем обязательно с Вовой. И обязательно с Любовью Кондратьевной.
За все существование поросшего травой Десятинного переулка здесь не случалось слышать столько шума, смеха, возни. Создавалось впечатление, что приехало не пятеро, а целая экскурсия, целый детсад, целый полк. В садике, во дворе, на улице перед окнами — всюду кричали, бегали, смеялись, появляясь одновременно и там и тут. Играли в мяч и выбили оконное стекло в первом этаже. Ходила делегация приносить извинения.
Что было еще? Орешников очень удачно изображал кавалерийскую лошадь и поочередно катал Вовку и Гришу на закорках. Елизавета Петровна бегала следом, пронзительно крича:
— Осторожно! Довольно! Уроните!
Четырехлетняя Леночка была величава, как королева. Орешникову она важно заявила, что «таких лошадёв не бывает». А он-то воображал, что совершенно перевоплотился в четвероногое!
Марков удивился, что Ольга Петровна полна энергии, все бегом да бегом.
— Мне иначе нельзя, — говорила она, — у меня дети.
Ну и, конечно уж, вечерами, когда ребят укладывали спать, начинались бесконечные воспоминания, воспоминания… иной раз до утра.
9
Вскоре после возвращения из этой очаровательной, какой-то благоуханной, светлой поездки Оксана увидела на листе бумаги красиво выведенное название: